|
|
|
Восстание шурави |
|
|
 Четверть века назад в пустыне Пакистана украинец возглавил единственное за время афганской войны 1979-1989 годов восстание советских военнопленных.
14 против нескольких сотен солдат, усиленных артиллерией, — такое
противостояние всегда вызывает уважение. Особенно если дело идет о
восстании военнопленных, которое, ко всему, случилось в ходе одной из
самых непопулярных советских войн. Героизм воинов-интернационалистов,
как называли советских солдат, воевавших в Афганистане в 1979-1989
годах на стороне местного прокоммунистического правительства, в СССР не
воспевали на официальном уровне. А о судьбах пленных и вовсе старались
молчать.
Лишь немногие на той незнаменитой войне, если так случалось, доживали до плена — враги чаще добивали раненых советских солдат прямо на поле боя. А шурави, как называли воинов-интернационалистов афганцы, которым посчастливилось выжить на "той" стороне, принимали ислам, обзаводились семьями и опасались возвращаться на родину.
Потому история, которая случилась 26 апреля 1985 года на специальной базе моджахедов Бадабер на территории Пакистана, в 24 км от афганской границы, выглядит невероятной. В тот день группа советских военнопленных, вывезенных из Афганистана, которых содержали в лагере на территории базы, подняли настоящее восстание.
Среди 14 шурави, которые захватили тогда лагерь (трое из них были родом из Украины), не было профессионалов-военных, говорит Валерий Аблазов, советник уполномоченного Верховной Рады по правам человека, один из исследователей восстания. Бунт подняли обычные солдаты-срочники, а зачинщиком мятежа стал гражданский специалист, украинец, работавший в составе контингента шофером автолавки. Кроме советских военнопленных в тюрьме содержались и афганцы, воевавшие на стороне просоветского правительства Афганистана. Но они, хотя и были освобождены, в мятеже не участвовали.
Шурави не только сняли часовых и захватили склад с оружием и боеприпасами, но и несколько часов держали оборону, требуя встречи с представителями советского посольства или сотрудниками международных организаций на том основании, что лагерь находился не на территории охваченной гражданской войной страны, а в соседнем Пакистане.
Правда, выйти победителями из этого неравного боя они не смогли и почти все погибли.
Лишь много лет спустя спецслужбам России и Украины удалось по крупицам восстановить отдельные подробности тех событий и примерно установить личности павших в пакистанских горах ребят. А также отыскать единственного выжившего узника Бадабера — Насержона Рустамова, ныне гражданина Узбекистана. Он подтвердил исследователям, что инициатором и руководителем восстания был украинец Николай Шевченко, носивший в плену исламское имя Абдурахмон.
Но в этой истории загадок осталось больше, чем достоверной информации, — Бадабер так и не раскрыл своих тайн, хотя для этого у исследователей было 25 лет.
Герой из Ирана
Загадки начинаются с самого начала, с личности человека, поднявшего бунт.
Будущего лидера восстания в горы Афганистана занесло по собственной воле. Он прошел срочную службу в 1974-1975 годах в Германской Демократической Республике (ГДР), фактическом сателлите СССР, а на афганскую войну завербовался в 1981-м по контракту, заработать в качестве шофера. У 25-летнего (на тот момент) Шевченко в Киеве оставалась жена с двухлетней дочкой.
В сентябре 1982 года, во время боя советских войск с отрядом полевого командира Исмаил-Хана, он попал в плен. Судьба занесла узника вместе с моджахедами в Иран, а затем снова вернула в афганские горы.
В первый и последний раз, еще до Бадабера он появляется в неволе на фото в отчете представительницы американской неправительственной организации Freedom House Людмилы Торн, которая занималась поиском и освобождением военнопленных. Именно она в 1983 году наткнулась на плененного Шевченко и предложила ему попросить политического убежища в США, чтобы выбраться из плена.
Тогда же его родные в Украине получили первое известие о считавшемся без вести пропавшим отце семейства. Торн в своем письме жене бывшего пленника утверждает, что украинец последовал ее совету. Но его дочь Виктория Шевченко, ныне живущая в Киеве, рассказывает Корреспонденту, что в такую версию судьбы отца не верит. Как и в то, что он мог принять ислам ради свободы.
Как бы там ни ОЫЛО, Шевченко по непонятным причинам оказался не в Штатах как политический беженец и не в мирном афганском кишлаке как новообращенный мусульманин, а в тюрьме Бадабадер, где советских пленных держали то ли для рабского труда на военной базе, то ли ради последующего обмена или продажи. Там и началась самая яркая часть биографии бывшего шофера.
"Когда Абдурахмои пришел из Ирана, вот тогда и началось. Шофер. Челюсти широкие. И глаза тоже такие, страшные глаза..." — узнавая на фото Абдурахмона-Шевченко, почти кричит узбек Рустамов в кадре документального фильма Тайна лагеря Бадабер. Афганский капкан, снятого по материалам исследований Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств СНГ и выпущенного телеканалом Россия в начале этого года.
До прихода Абдурахмона, вспоминает Рустамов, ни о каком бунте никто из 13 советских узников и не помышлял, перенося побои, кандалы, тяжелый труд и питаясь соленой пищей без воды.
Абдурахмон заметно выделялся среди пленников — это отметил даже руководитель группировки моджахедов, контролировавшей Бадабер, глава Исламского общества Афганистана Бурхануддин Раббани, который позже стал президентом страны.
"Украинец был лидером среди остальных пленников. Если у них возникали вопросы, он обращался к нам и решал их [Абдурахмон, со слов многих свидетелей, хорошо владел фарси — одним из местных языков]. Другие не создавали никаких проблем. И только молодой украинский парень вел себя подозрительно. Так оно и вышло: в конце концов он и создал нам проблемы", — вспоминает в фильме российских документалистов Раббани.
Таинственности образу украинца в глазах моджахедов добавило еще кое-что: однажды охранники стали свидетелями того, как Абдурахмон-Шевченко продемонстрировал безупречное владение восточными единоборствами, сбив ногой лампочку, висевшую высоко под потолком в одном из помещений лагеря.
Другие шурави были лишь смиренными узниками. Советский солдат-срочник, которого здесь называли Абдуллой, и вовсе стал игрушкой в руках моджахедов. То ли за попытку побега, то ли просто на одной из гулянок, куда его вызвали, Абдуллу изнасиловали. Это и послужило поводом для восстания.
"Он [Абдулла] вернулся в камеру, сидел и плакал, — вспоминает Рустамов. — И Абдурахмон сказал: "Так дело дальше не пойдет. Завтра так с любым из нас могут поступить. Давайте поднимем восстание. Если у вас духу не хватает, я сам начну. Какой день наметим? Давайте в ближайшую пятницу, когда оружие вынесут со склада для чистки [пленники чистили оружие моджахедов]".
Так выглядело начало восстания — обо всех последующих событиях у исследователей до сих пор нет точной информации. В общей картине Бадаберского бунта переплетаются версии пакистанцев, лидера моджахедов Раббани, специалистов учебного центра Бадабер и единственного выжившего пленника.
Скорее всего, среди повстанцев был предатель, поскольку чистку оружия в этот день отменили, а вместо этого назначили футбольный матч между узниками и охраной. Во время игры пленные забили три безответных гола, что глубоко возмутило соперников. Сначала они кричали: "Шурави — вы ишаки!", затем завязалась потасовка.
В это время Шевченко и еще один советский пленный, которые изначально не вышли на поле, сославшись на боль в ноге и в животе, под шумок сняли часового у склада с оружием.
Хотя по версии официальных представителей Пакистана, находившихся тогда в лагере, шурави сделали это не во время матча, а когда все 200 моджахедов — курсантов базы отправились на намаз в мечеть, оставив охранять тюрьму одного или двух человек. Пленные захватили склад с оружием и заняли оборону на крыше.
Поначалу они стреляли в воздух, чтобы привлечь внимание пакистанских властей в самом близком к Бадаберу крупном населенном пункте Пешавар.
Гулям Расул Карлук, свидетель восстания, служивший на базе военным консультантом, пытался уговорить повстанцев сдаться. "Я спросил: "Зачем вы это сделали?" — рассказал журналистам Карлук. — Они ответили, что на 99% готовы к смерти и на 1% — к жизни: "Мы либо умрем, либо освободимся".
На переговоры с советскими пленными выходил и сам Раббани, обещавший покарать обидчиков Абдуллы, но спустя какое-то время моджахеды первыми открыли огонь по складу. Завязалась перестрелка. Позже к месту конфликта власти Пакистана направили свои силы.
Бой окруженных военнопленных неожиданно закончился мощнейшим взрывом захваченного ими склада. "Что я увидел на месте взрыва: пальцы в одной стороне, рука в другом месте, уши в третьем. Мы нашли в целости лишь одно тело и половину другого. Все остальное было разорвано на куски", — вспоминает Карлук.
Выжить удалось лишь двоим: узбеку Рустамову и еще одному пленнику, известному местным под именем Исломуддин, который, скорее всего, был в сговоре с моджахедами. Его настоящие имя и фамилию исследователи не установили.
99% смерти
Убедительной версии того, почему взорвался склад боеприпасов, нет.
«Было видно, что они [повстанцы] не готовы к переговорам. Они уже начали стрелять из минометов, а украинец ходил по крыше и отдавал приказы, — вспоминает Раббани. — И тут один из наших людей выстрелил из гранатомета". От этого выстрела, мол, и сдетонировали боеприпасы на складе.
По другой версии, взрыв вызвал снаряд обстреливавшей лагерь пакистанской артиллерии. Еще одна гипотеза говорит о том, что бунтовщики сами подорвали склад с боеприпасами. Именно этот вариант, с вызовом по рации советской авиации для удара "на себя", чтобы уничтожить базу, лег в основу художественного фильма о событиях в Бадабере Пешаварский вальс, снятого в 1994 году тогда еще малоизвестным режиссером Тимуром Бекмамбетовым, отцом "кинодозоров".
Пакистан, чьи власти не усмотрели в бадаберских событиях ничего героического, до сих пор не хочет признать, что его армия принимала участие в подавлении восстания, говорит Сергей Червонопиский, глава Украинского Союза ветеранов Афганистана. Особенно официальный Исламабад противится тому, что, мол, советские военнопленные находились на их территории, поскольку по международным законам пленных не могли содержать на земле формально нейтрального государства.
Поэтому украинской стороне так и не удалось установить на месте трагедии памятник или мемориальную доску.
Непонятно, кто точно участвовал в восстании: список постоянно меняется. По последней версии, опубликованной Аблазовым в его книге Долгий путь из афганского плена и безвестия, среди узников Бадабера должно быть трое украинцев. Это рядовой Сергей Коршенко из крымского Красноперекопска, посмертно награжденный в феврале 2003-го Президентом Украины орденом За мужество III степени, сержант Сергей Рязанцев из Горловки и лидер восстания Николай Шевченко из Киева.
Последние два человека попали в список совсем недавно. Будут ли и они отмечены родиной, неизвестно.
"Награжденный посмертно Коршенко был, по сути, для Украины прецедентом, — полагает Аблазов, — ведь у нас во все времена пленные считались если не предателями, то о них говорили, что сами виноваты, что попали в плен".
Виктория Шевченко надеется, что уже ставший легендой подвиг ее отца обрастет достоверными деталями и будет отмечен родиной.
Тетя [родная сестра отца] говорит, что он вполне мог такое сделать [поднять восстание). Мол, по характеру такой бунтарь был, — говорит Шевченко, — Я думаю, мой 11-летний сын должен знать, кто был его дед, и добиваюсь, чтобы обстоятельства его гибели в Бадабере были не на уровне журналистских версий, а официально признаны".
|
|
|
|
