Українська Спілка ветеранів Афганістану (воїнів-інтернаціоналістів)

На момент прекращения боевых действий в Камбодже уже мало кто помнил, когда именно началась гражданская война. Под аккомпанемент взрывов и автоматных очередей здесь выросло целое поколение.
Народ, уставший от бесконечной войны, хотел только одного — спокойной, мирной жизни. С 23 октября 1991 года начался первый этап прекращения огня. На тот момент численность военных и полувоенных формирований в Камбодже составляла порядка 450 тысяч. Одними из самых многочисленных и непримиримых были отряды «красных кхмеров» — последователей диктатора Пол Пота. За время своего недолгого правления, с 1975 по 1979 год, полпотовцы замучили и убили сотни тысяч людей. Причем убивали идеологических противников даже не пулями, а зачастую, для экономии боеприпасов, тяпками и лопатами. В музее геноцида я видел огромную по размерам карту страны, целиком выложенную из черепов уничтоженных полпотовцами людей. После свержения «фасные кхмеры» были вынуждены скрываться в джунглях на границе с Таиландом.
Даже по приблизительным подсчетам в Камбодже находилось более 300 тысяч единиц оружия и боевой техники всех типов, включая танки и самолеты, а также примерно 80 миллионов единиц боеприпасов. Соответственно задачей второго этапа миротворческой миссии стало сокращение численного состава группировок, демобилизация войск и их максимальное разоружение. Это было необходимым условием для перехода к третьему, заключительному этапу — проведению выборов.
Временный орган ООН в Камбодже — UNTAC (United Nations Transitional Authority in Cambodia) — возглавил японский дипломат Ясуши Акаши. Впоследствии он же руководил операцией «голубых касок» в Югославии.
Со всего мира в Камбоджу стал собираться 20-тысячный континент ооновцев — гражданский персонал, полицейские и военнослужащие. Для каждой страны была определена квота на количество военнослужащих, посылаемых в качестве военных наблюдателей. Всего же их было 485. Постоянные члены Совета Безопасности Россия, США, Великобритания, Франция и Китай направляли по 47 офицеров, остальные государства — меньше; Оружия военным наблюдателям не полагалось, и действовали мы, по большому счету, на свой страх и риск. Нередки были случаи, когда наблюдатели оказывались под перекрестным огнем враждующих группировок, подрывались на минах, попадали в плен.
В то же время некоторые страны предоставляли для проведения операции под эгидой ООН и свои вооруженные формирования. Батальоны «голубых касок» численностью по 850 военнослужащих прибыли из Бангладеш, Болгарии, Индонезии, Индии, Пакистана, Нидерландов, Франции, Уругвая, Ганы, Малайзии и Туниса. Уже и ой географии можно было понять, что депо затевается серьезное.
Вы можете удивиться, но кратчайший путь из Москвы в Камбоджу пролегает через... Англию. 9 мая 1992 пода, когда вся страна отмечала День Победы, наша группа вылетела «Боингом» компании «British Airways» из «Шереметьева» по маршруту Москва – Лондон – Бангкок. А уже из Таиланда мы за час добрались до столицы соседней Камбоджи Пномпеня. Военное присутствие ООН бросалось в глаза уже в аэропорту «Почентонг». По рулежной дорожке неторопливо катился мощный четырехмоторный «Геркулес» белого цвета с большущими черными буквами «UN» на фюзеляже, киле и крыльях. А к месту его остановки уже спешили с такими же надписями белые джипы.
Подхватив вещи, мы двинулись к зданию аэровокзала, на ходу отпуская шутки по поводу местной жары. Но спустя минуту смеяться расхотелось: увидели, как военнослужащие в голубых беретах несли гроб, покрытый двумя флагами — ооновским и индийским. Из разговора с иностранными коллегами нам удалось узнать лишь то, что индийский офицер погиб при исполнении служебных обязанностей. Без подробностей.
Нас разместили в отеле «Ват Пном», который находится рядом с одноименным буддистским храмом и зданием Высшего национального совета. Со дня приезда нам стали начислять зарплату, но при этом все расходы за проживание, питание и т.п. мы оплачивали из своего кармана. Столица Камбоджи давно не видела такого наплыва иностранцев. Не мудрено, что цены на гостиницы и услуги резко выросли.
В тот же день мы зарегистрировались в штабе военных наблюдателей ООН. Следующие несколько недель с нами и другими вновь прибывавшими офицерами из разных стран проводили специальные занятия: мы знакомились с обстановкой в стране и стоящими перед наблюдателями задачами, а также узнавали многие аспекты предстоящей службы. С первого же дня нам было строжайше предписано пройти в медпункте вакцинацию по специальной программе. По окончании подготовки началось распределение военных наблюдателей по командам и секторам. Секторов было десять, в каждом – определенное количество команд, состоящих из 5-7 человек. Кроме того, на границах с Вьетнамом, Лаосом и Таиландом были оборудованы так называемые чек-пойнты — контрольные пункты. Среди наблюдателей считалось, что сложнее и опаснее работать в центре страны и в районах, находящихся под контролем «красных кхмеров», а легче и спокойнее — в столице и на границе с Таиландом. Надо сказать, что российские офицеры не стремились устроиться в теплые места, как многие зарубежные коллеги.
Распределением команд занимался пакистанский майор, который не испытывал симпатии к русским, особенно прошедшим Афганистан. Это явно чувствовалось, хотя внешне никак не проявлялось: инструкции ооновских миссий предписывают наблюдателям лояльно относиться к коллегам других национальностей. Но особенности взаимоотношений отдельных наций, безусловно, учитывались во время формирования команд. Например, я что-то не припомню, чтобы в одной группе хотя бы раз оказались индиец и пакистанец.
Ротации в миротворческой миссии проходили регулярно. То есть наблюдателя, проработавшего определенный период в одном секторе, тут же переводили в другой.
Первые полгода я провел в провинции Кампонг Чам. В нашей команде было пять военных наблюдателей: двое малазийцев — подполковник и капитан, китайский майор, капитан из Ирландии и я — капитан Российской армии. Кроме того, с нами жил и работал местный переводчик — кхмер, который немного говорил на английском.
В наши обязанности входило ежедневное патрулирование зоны ответственности, проведение встреч с командирами отрядов разных группировок и информирование их о задачах миссии UNTAC, сбор оружия и обеспечение его складирования. Но все же главной нашей функцией была «демонстрация флага ООН» местному населению. То есть люди должны были ощущать наше присутствие, знать, что если в стране ооновцы, то война близится к концу и мир непременно наступит. Для этого мы как угорелые носились по самым отдаленным уголкам нашей провинции: оказывали помощь больным и раненым, раздавали медикаменты, просто беседовали с людьми, что называется, за жизнь. И чувствовалось, что камбоджийцы с каждым днем все больше доверяют ооновцам.
В начале ноября 1992 года меня перевели в провинцию Кампон Тхом, расположенную в самом центре Камбоджи. В состав новой команды входили офицеры из Алжира, России, Китая, Англии, Индии и Бангладеш. На первых порах старшим был алжирский майор, который когда-то учился в СССР и очень тепло отзывался о нашей стране. В частности о русских девушках, «самых красивых и приятных во всех отношениях», и о нашей... сметане. Что касается русских девушек, то одна из них стала его женой. А сметану я ему однажды привез из Москвы, и он радовался почти неделю, запивая ее пивом. Кстати, из-за чрезмерной любви к пиву и безынициативности алжирца вскоре сняли с начальственной должности. Вместо него назначили подполковника из Индии, который оказался хорошим и мудрым руководителем, снискавшим всеобщее уважение не только среди нас, но и во всем секторе.
Вообще во второй команде у нас установились добрые взаимоотношения, что было заслугой командира и каждого из нас. Взаимовыручка, умение выслушать коллегу, помочь советом и делом — всеми этими качествами сполна обладал каждый член нашего небольшого коллектива.
Расположения ооновцев были заметны издалека, но это нисколько не спасало от нападений со стороны враждующих группировок. Жителей деревни Кампонг Тма, где располагался штаб нашей команды, одиночные выстрелы в ночи уже давно не удивляли. Аборигены обычно палили в воздух из профилактических соображений, дабы отпугнуть потенциальных грабителей. Мы тоже очень быстро к этому привыкли. Другое дело, если начиналась стрельба из автоматического оружия, гремели взрывы и повсюду слышался треск мотоциклетных двигателей. Это означало, что где-то неподалеку вышедший из джунглей отряд «красных кхмеров» напоролся на подразделение правительственных войск. Бой мог длиться от получаса и до рассвета. В такие разборки мы не вмешивались: во-первых, наблюдателям это делать было запрещено, а во-вторых, куда лезть без оружия?..
Во время очередного такого происшествия мы, как всегда, вышли на связь со штабом сектора. Доложили обстановку, проинформировали, что в округе идут боевые действия и становится по-настоящему жарко. Нам пообещали, что если ситуация станет критической, то отправят на подмогу БТР с военнослужащими из индонезийского миротворческого батальона. А напоследок пожелали спокойной ночи.

В условиях приближающейся канонады это прозвучало особенно обнадеживающе.
Утром представители местной власти рассказали, что отряд из 25-30 «красных кхмеров» пытался пробиться к своим через нашу деревню. Потери понесли обе стороны, но подсчитать их было сложно. Захватив радиостанции, мы на двух машинах выдвинулись к месту ночного побоища. Лужи подсыхающей крови, несколько трупов, разбитый вдребезги мотоцикл... Детально описав все в специальном рапорте, направили его по команде в Пномпень, где собирали и анализировали донесения наблюдателей из всех уголков страны. Если за короткий период подобных сообщений набиралось слишком много, то вывод можно было сделать лишь один: «красные кхмеры» перешли к активным действиям. Таких широкомасштабных наступлений за время проведения миротворческой миссии было несколько, и каждый раз погибали не только местные жители, но и ооновцы.
Три ночи спустя тот же отряд «красных кхмеров» повторил атаку и смог прорваться через деревню. Видимо, приближение боевиков прозевали. Пробегая возле нашего представительства, полпотовцы кричали: «UNTAC, мы скоро снова вернемся и всех вас перебьем». В тот момент им было явно не до нас: нужно было оторваться от преследователей. Бой постепенно откатывался к противоположному краю деревни, и вскоре воцарилась тишина.
А после завтрака к нам забежал камбоджийский офицер и сказал, что нашли раненого полпотовца, которому срочно нужна медицинская помощь. Вместе с переводчиком поехали на место недавнего сражения. Положение «красного кхмера» оказалось тяжелым. Он потерял много крови, и его жизнь буквально висела на волоске Срочно повезли его в госпиталь, где врачи оказали своевременную помощь. Но надежды, что после выздоровления он больше не возьмется за старое, не было.
Утром 19 марта 1993 года я с алжирским майором Орфи и переводчиком — местным парнишкой лет двадцати, сели в машину, включили радиостанцию, развернули карту района и отправились по маршруту очередной патрульной поездки. В этот день мы решили посетить отдаленный уголок района Барай — деревню Конг Меас. Никаких неожиданностей эта поездка не предвещала: рутина – да и только.
Добравшись до места назначения, мы побеседовали с тамошними крестьянами. Поинтересовались, какие в этом сезоне виды на урожай и не появлялись ли в окрестностях полпотовцы. Селяне, как всегда, смущенно улыбаясь, ответили, что кокосы уродились на славу, ананасы и манго хорошие, но вот бананы нынче помельчали. А «красных кхмеров» не было давно, и вообще, дескать, знать не знаем, ведать не ведаем. Пожелав местным жителям сельскохозяйственных успехов, двинулись обратно.
Но проехать нам удалось не больше 500 метров. На изгибе дорога из зарослей кустарника выскочили несколько вооруженных полпотовцев. И потребовали немедленно остановиться. Я вышел из машины. Один из них со всего размаху саданул мне по спине прикладом. Превозмогая боль, выдавил из себя улыбку и ткнул пальцем в шеврон ООН на рукаве: «Спокойно, у нас нет оружия». Но полпотовцы были настроены агрессивно. Они вытащили из машины алжирца и выдрали с корнем микрофон радиостанции. Двое боевиков залезли в машину и стали пробовать ее завести. Но все попытки оказались безуспешными. Мотор заводился, глох, снова заводился и снова глох. Главный «красный кхмер» понял, что с такими асами они далеко не уедут, а нас могут начать искать, и принял решение — надо как можно быстрее двигать отсюда вместе с нами.
Наш переводчик передал слова командира отряда: «Тебе надо сесть за руль и везти их, куда они покажут». Все десять человек разместились, и мы тронулись в путь. Опасность, что нас могут убить, еще была, и поэтому ехал медленно, старательно объезжал каждую кочку и ямку. Примерно через пять-шесть километров главный кхмер жестом приказал остановиться. Все вышли из машины. Лица у боевиков были хмурые, движения — нервные. «Идем за ним», — сказал переводчик.
Стояла безумная 50-градусная жара: солнце висело в зените и нещадно палило. Но, несмотря на это, жить все равно очень хотелось. Я решил идти ва-банк. Повернулся к командиру кхмеров и задал простой вопрос: «Когда мы можем забрать нашу машину?». Тот с удивлением скривил губы: «Сейчас будем говорить». Его ответ явно давал шансы. Мы уселись на землю: я с алжирцем, переводчик и двое полпотовцев — командир со своим заместителем, видимо, по политической части. Остальные боевики разделились на группы, одна из которых охраняла нас, а другая вновь принялась насиловать автомобиль.

Сколько раз я мысленно благодарил бога за то, что в Военном институте нас научили не только свободно изъясняться на иностранных языках, но и трезво оценивать любую ситуацию, принимать взвешенные решения и внимательно слушать собеседника, даже если он несет полную чушь.
Наш разговор с кхмерскими боевиками происходил на разных языках, в прямом и переносном смысле этого выражения, и продолжался на солнцепеке около двух часов. Это был самый жаркий «круглый стол», в котором мне довелось принимать участие. Причем повестка дня была чрезвычайно разнообразной: мы то и дело перескакивали с темы на тему, упомянув короля Сианука и ООН, Пол Пота. В конце концов командир боевиков сказал, что мы можем убираться, но автомобиль останется у них. Тогда я опять набрался наглости и переспросил: «А когда его нам вернут?». «Потом», — расплывчато ответил кхмер. В принципе беспокоился я не о казенном автотранспорте, а лишь хотел показать бандитам, что мы их не боимся. Напоследок я попросил прислать нам сообщение, когда мы снова сможем встретиться с ним, дабы обсудить остальные мировые проблемы.
Когда мы уже встали, чтобы отправиться в обратный путь, один из боевиков подошел и недвусмысленно дернул меня за часы. Спокойным тоном и по-русски я послал его куда подальше. Стрелять в меня кхмер не стал, так как видел, что его командир нас уже отпустил.
Дорога назад показалась длинной, как «Санта-Барбара». Кровь молоточками стучала в висках, было нестерпимо жарко и хотелось пить. До деревни Конг Меас мы добрались примерно через час, но решили в нее не заходить, посчитав, что приключений на сегодня хватит. Спустя еще пару часов добрели до следующей деревни. Тут мы несколько раз раздавали лекарства и оказывали жителям посильную медицинскую помощь, поэтому надеялись на хороший прием. Мы подошли к ближайшей хижине и уселись на ступеньках. Только здесь алжирец Орфи наконец- то обрел дар речи и сказал, что хочет пить.
Полезный совет: когда очень хочется пить, а воды нет, можно взять лимон и выжать сок прямо в рот. Жажда на время отступит. К тому же это восстанавливает силы. Пока Орфи заказывал лимоны для личного состава патруля, я высказал мысль, что дальше идти пешком всем троим смысла нет. Наилучший вариант, если переводчик, как местный житель, возьмет велосипед и поедет на базу за подмогой. На том и порешили.
Ждать мы устроились долго. Орфи справедливо заметил, что надо бы еще попить. Попросили одного из аборигенов раздобыть для нас кокосовых орехов. Через несколько минут тот притащил штук шесть кокосов, сказав при этом, что каждый будет нам стоить по доллару. Таких дорогих орехов Камбоджа еще не знала. Приехавшего за нами спустя час британского капитана Ричарда Вильямса мы встретили, как родного. Он прекрасно понимал наше состояние, так как пару месяцев назад сам тоже побывал в плену у «красных кхмеров». Его и еще пятерых офицеров-наблюдателей трое суток держали практически без пищи и воды. Та история прогремела: к нам приезжали журналисты, телевизионщики из Би-Би-Си, а также британский генерал, который долго хвалил Ричарда за проявленные смелость и героизм.
Из нашего затянувшегося патруля мы вернулись не в свой офис, а сразу поехали в штаб сектора. Там подробно рассказали о случившемся, изложив все в рапортах. То, что мы сдали «красным кхмерам» машину с радиостанцией, не только не поставили нам в вину, а напротив, отметили как действия правильные и единственно верные. А еще, для снятия стресса, предложили дней на 10-12 съездить в отпуск, чем мы не преминули воспользоваться.
***
23—25 мая 1993 года в Камбодже под эгидой ООН успешно прошли выборы, которые мы готовили долгие 18 месяцев. А некоторые военнослужащие из состава миротворческого контингента отдали за это свои жизни. К власти вновь пришел король Сианук, которого свергли двадцать лет назад. Операция UNTAC подошла к логическому завершению и закончилась осенью того же года. Суммы, в которые обошлось ООН ее проведение, впечатляли. Но, что бы там ни говорили, эта миссия дала зримые результаты: на земле Камбоджи установился долгожданный мир. И приятно было осознавать, что есть во всем этом и наша, российских офицеров, заслуга.