Профессия военного врача - это больше, чем работа. Тут и высокое призвание, и особое мировоззрение, и своя корпоративная этика.
А самое главное, ответственность перед людьми, доверяющими врачу самое дорогое - собственное здоровье. О своих первых шагах на медицинском поприще, ближайшем и отдаленном будущем украинской военной медицины корреспонденту журнала «Камуфляж» рассказал исполняющий обязанности директора военно-медицинского департамента Минобороны, заслуженный врач Украины Рафик Камалов.
Камалов Рафик Ханафиевич - полковник медицинской службы запаса, заслуженный врач Украины (1996 г.), доцент кафедры челюстно-лицевой хирургии и стоматологии Украинской военно-медицинской академии, кандидат медицинских наук (2007 г.), член правления Ассоциации стоматологов Украины, член Всемирной организации стоматологов (с 2009 г. - член комиссии по развитию стоматологии (FDI) и комиссии по контролю качества стоматологической помощи), академик Международной академии компьютерных наук и систем. Автор свыше 30 научных работ, соавтор двух научных монографий. Председатель правления Печерской районной в г. Киеве организации Союза ветеранов Афганистана.
Родился 21 ноября 1950 г. в г. Кизел Пермской области. Образование: Пермский государственный медицинский институт, специальность - врач-стоматолог (1973 г.), Киевский государственный университет им. Т. Г. Шевченко, специальность - международные экономические отношения (1999 г.), Украинская академия государственного управления при Президенте Украины, магистр государственного управления (2002 г.).
После окончания средней школы (1968 г.) в течение года работал разнорабочим маркшейдерского отдела в шахте г. Гремячинска Пермской обл., затем учился в институте, с 1973 г. по 1975 г. служил в Советской армии. После увольнения в запас работал в Ольской райбольнице Магаданской обл. врачом-стоматологом, а затем снова пошел в армию, где прослужил до 2005 г. Начинал службу врачом-стоматологом танкового полка, завершил - главным стоматологом МО Украины - начальником Центральной стоматологической поликлиники, которую возглавлял и после ухода в запас. Служил в Среднеазиатском, Дальневосточном, Ленинградском военных округах, Южной группе советских войск. За время службы совершил более 100 прыжков с парашютом.
В 1987-1989 гг. проходил службу в республике Афганистан (врач медпункта мотострелкового полка, врач-специалист ортопедического отделения, начальник зуботехнической лаборатории, заместитель, а затем и начальник стоматологической поликлиники в Кабуле).
В 2010 г. назначен временно исполняющим обязанности директора военно-медицинского департамента МО Украины.
Награжден: орденом «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» III степени (1988 г.), орденом «Афганская звезда» (1988 г.), орденом «Красная звезда» (1990 г.), знаком отличия министра обороны Украины «Знак пошани» (2009 г.), многочисленными медалями.
Владеет украинским, русским, английским, венгерским, татарским языками. Отец троих детей - дочери и двух сыновей. Дочь продолжает династию - работает врачом-стоматологом-ортодонтом, сыновья учатся в школе.
- Рафик Ханафиевич, Вы первый и пока что единственный из руководителей Минобороны, кто имеет в Интернете свой блог. Из него можно узнать, что родились Вы в небольшом шахтерском городке и в детстве даже не предполагали посвятить свою жизнь военной стоматологии...
- Это действительно так. Мои родители - и отец, и мама - в свое время окончили технические вузы, работали на инженерных должностях, были уважаемыми в нашем городе специалистами. Глядя на родителей, я думал, что со временем тоже пойду по их стопам.
Мое детство пришлось на прекрасное время: после такой тяжелой, кровопролитной войны в обществе царил колоссальный настрой на позитив, на созидание, люди испытывали огромную жажду знаний, красивых поступков, высоких чувств. Все это находило отражение в кино, литературе, журналистике - от всего тогда исходил позитивный заряд. Такой настрой в полной мере передавался и нам, детям. В тот период у меня была масса самых разнообразных увлечений: я много читал, занимался спортом, посещал литературный и драматический кружки. Мне повезло с преподавателями - учиться в школе было очень интересно, и я находился в числе первых почти по всем предметам.
- А откуда у Вас возник интерес к медицине?
- К этому меня подтолкнул отец. Однажды он поинтересовался: «А как ты смотришь на поступление в медицинский институт?». И хотя такой разговор стал для меня полной неожиданностью, постепенно эта идея привилась, и после окончания школы я предпринял попытку поступить в мединститут. И тут допустил две ошибки. Во-первых, мне не стоило ехать в Казань - на родину отца. В те времена в Татарии существовала 50-процентная квота на прием абитуриентов титульной национальности (об этом я узнал уже позже). А вторую ошибку я совершил, надев на экзамен очень модный по тем временам костюм, яркий галстук и такую же рубашку (незадолго до этого отец ездил в командировку в Японию и привез мне такой подарок). Шансы иногороднего абитуриента-татарина стать студентом были и так невелики, а тут еще мой внешний вид вызвал сильное раздражение одного из преподавателей. На экзамене по физике он стал загонять меня в угол вопросами, которые явно выходили за школьную программу. И при этом демонстративно курил, выпуская дым в мою сторону. Этот искушенный преподавательским опытом человек (он оказался завкафедрой физики), откровенно провоцировал меня на конфликт и добился своего. Не сдержавшись, я вначале попросил прекратить курение, а затем вступил с ним в полемику. В итоге он поставил мне двойку по предмету, в успешной сдаче которого я не сомневался. Я был потрясен такой несправедливостью! Вернулся домой подавленным, но несломленным. Прийти в себя помог... папа. Он предложил мне работу в шахте. И я стал разнорабочим маркшейдерского отдела. Там и начались первые жизненные испытания. Работа в шахте напряженная, опасная, просто тяжелая. У меня были хорошие руководители, они помогли адаптироваться в непростой обстановке.
На следующий год я не стал испытывать судьбу и поступил в ближайший к дому Пермский мединститут. Причем одновременно успешно сдал экзамены в еще один вуз.
- И какой институт был вторым?
- Пермский сельскохозяйственный - факультет ветеринарной медицины. Его пришлось оставить - учеба в медвузе требовала много сил и времени. И вот когда в 22 года я окончил мединститут, то по всем предварительным раскладкам должен был получить распределение на кафедру хирургической стоматологии своего родного вуза (я видел себя в челюстно-лицевой хирургии, четыре года проработал санитаром в базовой больнице этой кафедры), но... Вступили в действие другие, неизвестные мне правила игры, и в результате вместо меня на кафедре оказалась выпускница лечфака - дочь одного из местных партийных работников. Меня захлестнула обида, и во многом под ее влиянием я принял решение идти в армию «двухгодичником» - хотелось уехать от всей этой несправедливости как можно дальше.
- А в Пермском мединституте была военная кафедра?
- Да, конечно, и очень сильная. В те времена такие кафедры были во всех медицинских вузах. Многие наши преподаватели были фронтовиками. Они довольно жестко спрашивали с нас по своим предметам и при этом говорили: «Если вы не усвоите эти знания, то в реальном бою и пострадавшим не сможете помочь и сами погибнете!». Позже - в Афганистане - я не раз вспоминал своих учителей добрым словом.
А тогда, после института, меня направили в Среднеазиатский военный округ на должность врача-стоматолога танкового полка, который дислоцировался в весьма отдаленном районе. В армии мне понравилось - служба ладилась, у меня были неплохие перспективы роста.
- И тем не менее, отслужив два года, Вы уволились в запас. Почему?
- Тут сказалось влияние жены. Ее не устраивала жизнь в забытом Богом гарнизоне,  мои частые и продолжительные командировки (вначале я два месяца проходил доподготовку, потом длительное время был прикомандирован к госпиталю), отсутствие возможности устроиться работать по специальности. В итоге я распрощался с армией и поехал работать врачом-стоматологом в Магаданскую область.
- Почему именно туда?
- Там трудился мой товарищ по институту, который настойчиво звал меня в те края: «Приезжай, здесь очень интересно работать». И я поехал в Магадан. Работал в сельской амбулатории, потом был назначен главным стоматологом района. Все, что касалось профессии, заработка, быта - складывалось прекрасно, но... Пили в тех краях, не зная меры, и хотя я старался алкоголем не злоупотреблять, со временем стал сознавать, что ничем хорошим мое пребывание в Магадане не закончится. Надо было что-то менять в своей жизни, и я принял решение вернуться в армию. Служил в Приморье, на Курилах, в Южной группе войск, в Ленинградском военном округе. Благодаря службе увидел много интересного, а порою и экзотического, о чем и сегодня вспоминаю с удовольствием. Чего только стоили шесть лет службы на Дальнем Востоке, на Курильских островах! Да, там были свои трудности, непростые климатические и бытовые условия. Но зато богатейшая нетронутая природа, приветливые и очень добрые местные жители, интересная работа, толковые командиры. Я благодарен судьбе, что в моей жизни был такой увлекательный период!
- А как Вы оказались в Афганистане?
- На тот момент я служил врачом-стоматологом медицинского пункта отдельной десантно-штурмовой бригады в Ленинградской области. Служба складывалась удачно, и мне даже объявили, что я первый претендент на должность начальника стоматологического отделения в госпитале. И тут звонок из управления кадров: «Пришла разнарядка отправить врача в Афганистан. Поедете?». Я уточнил: «На должность начальника отделения?». «Нет, - ответил кадровик, - врачом медицинского пункта мотострелкового полка». Ну что тут скажешь? Это не тот случай, когда торг уместен. Быстро закончил ремонт квартиры, перевез в нее семью и через месяц вылетел в Кабул. Наш полк обеспечивал охрану перевала Саланг и 110 км участка дороги Даши-Баграм. Около 50 застав, больше 70 выносных постов, тысячи машин на маршруте, ежедневные обстрелы постов и колон. Работы было непочатый край, выезжать на заставы для оказания медицинской помощи приходилось почти ежедневно, а иногда и по несколько раз на дню. Одному надо сделать перевязку, другому - зашить рану, третьему - наложить иммобилизацию, четвертому - полечить зубы - приходилось быть специалистом на все руки. Никогда не подсчитывал, но думаю, что через «Дыру» (так на афганском сленге называли туннель на Саланге) я проехал не менее тысячи раз.
- Вы оказались в Афганистане в 1987 г., когда 40-я армия продолжала нести большие потери. За счет чего их удалось сократить вдвое в следующем, 1988-м?
- Новый командующий Борис Всеволодович Громов очень жестко поставил вопрос о сохранении жизней военнослужащих. И уже через год мы увидели результаты этой заботы о людях.
Несмотря на то, что война в Афганистане шла уже восьмой год, организация эвакуации раненых все еще оставалась проблемным вопросом. Специальных медицинских БТР тогда не было, а вертолеты, в силу разных причин, не всегда могли своевременно вывезти пострадавших. Там, в Афганистане, я убедился в преимуществах специализированной помощи, когда раненого с поля боя, минуя санбат, доставляют прямо в Кабул, а оттуда - в Ташкент, Ленинград или Москву, где есть возможность оказать помощь на самом высоком профессиональном уровне. Это позволяло уменьшить потери, да и оказывалось довольно эффективным с точки зрения удешевления лечения. Ведь иметь на каждом этапе оказания медицинской помощи врачей высоко уровня и всех необходимых специальностей довольно затратно. Когда же помощь оказывается в специализированных клиниках, врачи работали с максимальной результативностью, а это, к тому же, минимизировало затраты на лечение.
Нагрузка на медперсонал в Афганистане порою была огромной. Я вспоминаю 27 июня 1988 г., когда в наш медпункт поступило так много раненых, что к концу дня две медсестры потеряли сознание от переутомления. Тогда в течение суток с челюстно-лицевыми ранениями поступили сразу двое ребят. Одного из них удалось спасти, а второй (он был призван из Донецка), к сожалению, впоследствии умер в госпитале. У него пуля вошла в шею и застряла возле сонной артерии. Разрыва артерии не произошло, но кровь из нее постепенно подсачивалась. Из подручного материала - двух дощечек от снарядного ящика - я с помощью штык-ножа сделал приспособление, которое дало возможность наложить на шею жгут и остановить кровотечение. Но пока его везли в санбат, а затем в Кабул, время было потеряно. Мужественный был парень. Он еще меня успокаивал: «Вы не волнуйтесь, доктор, я сильный - выдержу!». Никогда не забуду этого солдата...
В Афганистане я на физическом уровне ощутил, как важно иметь хорошее медицинское обеспечение, всесторонне подготовленных медиков, своевременно организовать эвакуацию пострадавших. И сегодня одну из своих миссий я вижу в том, чтобы обеспечить подготовку большого количества врачей, способных, если понадобится, успешно действовать в самых экстремальных ситуациях.
- Став директором департамента МО Украины, Вы взвалили на себя ответственность за решение тех многочисленных проблем, которые накапливались в военной медицине последние 20 лет. Почему Вы, и без того успешный врач и руководитель, согласились на такую хлопотную должность?
- Потому и согласился, что не только хорошо знаю об этих проблемах, но и вижу, каким образом можно поправить ситуацию. У меня все-таки есть немалый и к тому же позитивный опыт организации медицинского обеспечения на полковом и дивизионном уровне, организации стоматологической службы, руководства поликлиникой. Когда я, еще майором, в 1989 г. принимал ее, это была одна из многих советских военных поликлиник, а сегодня - одно из лучших стоматологических учреждений нашей страны. И, видимо, судьба не случайно посылает мне такое серьезное испытание, как руководство военной медициной. К тому же я работаю не один. Рядом очень грамотные коллеги, некоторые из них и в Афгане были, да и в Чернобыле с первых дней работали.
Основную проблему я вижу в том, что хоть мы за последнее десятилетие сберегли и развили госпитальное звено, а вот до всестороннего решения медицинских вопросов в воинских частях руки все как-то не доходили. Но если сегодня в Украине речь идет о введении практики семейного врача, то в армейских условиях в качестве такого врача выступает полковой врач. Тот, кто придет на ежедневный утренний осмотр, выявит больных, примет необходимые меры по их лечению, проверит в столовой качество приготовления пищи. Так ведь уже было в Советской армии, и эта система прекрасно работала. А в последние годы выпускники нашей военно-медицинской академии всеми правдами и неправдами старались попасть в госпиталя и поликлиники - здесь и хорошая практика, и перспективы роста. А кто будет заниматься здоровьем солдат в батальоне, в бригаде?
Сегодня мы ставим вопрос по-другому: все выпускники ВМА должны в обязательном порядке прослужить 2-3 года в войсках. И хотя на нас пытаются давить со всех сторон, мы будем и дальше практиковать такой подход. В дни, когда в нашей академии шло распределение, мне звонили и коллеги, и народные депутаты, и сотрудники Минздрава. «Он такой талантливый, такой одаренный - направьте, пожалуйста, его работать в госпиталь, и, желательно, в киевский».
- И как Вам удавалось противостоять такому напору?
- Да как, начинал разъяснять: «Вы ведь, товарищ генерал, тоже начинали офицерскую службу с медпункта полка. И согласитесь, что такой опыт незаменим. Почему же Ваш племянник должен идти другим путем?». И люди, пусть и не сразу, но соглашались, что, да, выпускнику медакадемии все же надо начинать свою медицинскую практику со службы в войсках.
Еще в лейтенантские годы я убедился, что в подобных ситуациях не стоит идти в лобовую атаку. Если все правильно объяснить, найти нужные аргументы - тебя и поймут, и поддержат. В Приморье, где я служил после Магадана, условия для работы были ужасные: помещение медпункта артполка было изрядно запущено, давно не ремонтировалось, в нем несколько раз замерзала система отопления. В сильные морозы самодельные электрические обогреватели помогали мало - приходилось работать в валенках и меховой душегрейке.
Как-то я обратился по этому вопросу к командиру полка, а он мне: «Не до медпункта сейчас, Камалов, есть задачи и поважнее. Идите, работайте!». Но я не сдался: поехал в районный центр, нашел там СНИП (строительные нормы и правила. - Прим, ред.) для медучреждений, снова пришел к командиру: «Смотрите, - говорю, - товарищ полковник, как согласно СНИП должен быть оборудован медпункт. А у нас? Как в таких условиях работать медперсоналу? А если завтра заболят зубы у ваших детей -они ведь тоже придут к нам в медпункт!».
И командир уступил: «Хорошо, Камалов. Какие у вас есть предложения?». И уже через четыре месяца мы завершили оборудование нового медпункта на первом этаже одной из казарм - чистого, уютного, теплого, со всем необходимым. После этого на совещаниях в штабе дивизии и на партактивах моего командира стали хвалить за разумную инициативу, за заботу о людях. Меня тоже заметили - отправили на учебу в Хабаровский госпиталь. Так что если все правильно обосновать, продумать -можно многого достигнуть!
- В развитие темы учебы: у Вас три высших образования и более ста сертификатов об окончании различных курсов усовершенствования...
- Врач - это та профессия, где надо постоянно работать над повышением своего уровня образования. На определенном этапе я понял, что без знаний основ экономики уже не обойтись, и в звании полковника снова сел на студенческую скамью, а позже еще и академию государственного управления окончил.
Технологии лечения больных постоянно совершенствуются, появляются новые материалы, оборудование, инструменты - все это надо осваивать, изучать. Вначале я старался вникать в эти новшества сам, но потом понял, что на все меня не хватит, и мы стали расширять круг специалистов поликлиники, которые прошли соответствующее обучение. При этом вкладывая деньги, и порою немалые, в подготовку медперсонала, стремились достичь максимального эффекта: по возвращению с учебы наш специалист проводил занятия с остальными сотрудниками поликлиники. Это значительно подняло общий уровень медперсонала и одновременно позволило существенно окупить затраты на учебу.
- Что касается Центральной стоматологической поликлиники Минобороны, то ее авторитет, что и говорить, высок. А какой общий уровень военной стоматологии?
-  Здесь проблем, увы, хватает. К сожалению, стоматологическое оборудование во многих частях уже устарело. В этом году мы планируем закупить 30 современных установок, в следующем - еще 50. И кроме этого обеспечим все части необходимыми стоматологическими материалами. Это позволит достичь необходимого уровня стоматологической  помощи уже на первичном уровне. А дальше, на мой взгляд, следует сделать то, что практикуется во всем мире: надо разрешить врачу-стоматологу в свободное время зарабатывать на своем рабочем месте. Так уже было в армии США: когда зарплата гражданских стоматологов стала на 30-40% выше, чем у военных, начался отток специалистов из армии на гражданку. Тогда военным стоматологам было разрешено легально оказывать платные услуги (50% оплаты услуг - стоматологу, 50% - в бюджет воинской части) и проблема с кадрами
была решена. Не нужно и нам бояться таких шагов!
- Можно представить, с какими трудностями Вы столкнетесь, «пробивая» такое революционное решение...
- В свое время американский юрист Дерек Бок, который 20 лет возглавлял Гарвардский университет, сказал: «Если вы считаете, что образование - это дорого, тогда общайтесь с невежами». Перефразируя его изречение, скажу: бояться надо не дополнительного заработка врача, а голодного, злого, необразованного специалиста!
Что же касается трудностей... Мне нравится шутка о том, что оптимист изучает английский язык, пессимист - китайский, а реалист - автомат Калашникова. Как реалист я прекрасно понимаю, с какими преградами предстоит столкнуться. Но невозможно что-то изменить к лучшему, если ничего при этом не менять. Когда человек начинает осваивать клочок бесплодной почвы, у него ведь тоже нет никаких гарантий, что он со временем соберет большой урожай. Но если он не будет возделывать, поливать землю - на ней и вовсе ничего не вырастет. Нашим детям, внукам жить в этой стране, и если мы, опытные, битые жизнью люди, не сделаем наше общество справедливее, богаче, совершеннее, то на кого рассчитывать будущим поколениям?
- В минувшем году было принято решение о передачи ведомственной медицины в состав Минздрава. На Ваш взгляд, это оправданно?
- Сегодня у Минздрава отсутствуют силы и средства, чтобы руководить такой колоссально сложной структурой, как военная медицина. Это мне напоминает ситуацию, когда Ельцин призвал автономные республики России: «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить!». И к каким тяжелым последствиям это впоследствии привело?! Зачем Минздраву брать на себя ношу, которая заведомо не по плечу? Тем более что мы, военные, уже отказались от той закрытой, кастовой медицины, которая была раньше, и помимо обслуживания военных пенсионеров и членов семей военнослужащих открыли двери для всех желающих получить качественную медицинскую помощь. За счет оказания таких услуг военным лечебным учреждениям во многом и удается выживать. Процесс интеграции пойдет и дальше. Но рычаги управления военной медициной должны оставаться у министра обороны Украины! Применение военных сил и средств в так называемый особый период - это прерогатива Верховного Главнокомандующего, министра обороны, начальника Генерального штаба. А как при этом обойтись без медицинской составляющей? Ликвидация последствий землетрясений в Китае и Японии, аварии на Чернобыльской АЭС, помощь пострадавшим от цунами в Таиланде и от наводнения в Закарпатье - везде военные медики в числе первых приходили на помощь и действовали решительно, умело и эффективно. Так зачем же ломать систему, которая успешно функционирует?
- Попытки реформировать военную медицину предпринимались и раньше. В чем отличие тех подходов, которыми Вы руководствуетесь сейчас?
- В последнее пятилетие многие нововведения,  к  сожалению,  принимались без широкого обсуждения, и часть принятых решений оказались не на пользу делу. Сегодня же в Министерстве обороны функционирует такой институт, как ученый  медицинский  совет, на котором рассматриваются  все  стратегические,   а если необходимо, то и тактические вопросы развития военной медицины. В его состав входят известные ученые и опытные, авторитетные в медицинской среде люди. Это создает предпосылки для принятия разумных,  взвешенных  решений,  поступательного движения вперед. Трудностей, проблем, препятствий на этом пути, что и говорить, немало, но я придерживаюсь простого принципа: каждый день надо делать хотя бы один шаг вперед. Да, будут и проявления болезни роста, и непонимание, и сопротивление старого, но раз «караван» тронулся - он должен двигаться к цели. Дорогу, как известно, осилит идущий!