На юбилейном саммите НАТО, впервые проведенном в двух странах
одновременно, никто не вспоминал, как в далеком 1954 году заявку на
вступление в альянс подал СССР. Но радовались концу разрыва Франции и
Североатлантического блока, начатому в 1958-м, надеясь на новую
страницу в отношениях с Россией.
Шестидесятилетие — это, конечно, повод для воспоминаний. А вспомнить есть что. Правда, не все воспоминания можно назвать романтичными. В 1989 году, когда праздновали сорокалетие, НАТО чуть было не раскололся в поисках скрытых смыслов горбачевской перестройки. Десять лет спустя, в 1999 году альянс бомбил Югославию, начав потихоньку расширяться. Юбилейный саммит 2009 года, прошедший в Страсбурге (Франция) и Келе (Германия), — это своеобразное три в одном: небольшие семейные склоки по поводу кандидатуры нового генсека, военная операция в Афганистане, незначительное расширение за счет Албании и Хорватии, возвращение в «семью» Франции.
В конце марта, выступая с программной речью о будущем НАТО, нынешний генеральный секретарь Яап де Хооп Схеффер, заявил, что вряд ли найдется в мире кто-либо, считающий, что дни альянса сочтены. Есть в этом заявлении элемент лукавства — общеизвестно, где сидят сторонники именно такой точки зрения. Возможно, генсек сказал именно так еще и потому, что на саммите предполагалось обсуждение новой главы сотрудничества НАТО и России. Происходило это без участия российской стороны, что вряд ли продуктивно, зная, как Россия реагирует на принятые без нее решения. Трудно сказать, что в этом сыграло большую роль — отказ выдать визу президенту Путину на рижский саммит или конфуз, который вносило его присутствие на саммите бухарестском, когда вопреки сценарию, пришлось отказать Грузии и Украине в ПДЧ. «Это наше семейное дело», — заявил генсек, отвечая на вопрос о том, будет ли приглашен Дмитрий Медведев. Между строк читалось: и без того проблем достаточно.
Главная из них — вписать альянс в изменившиеся реалии. По признанию Схеффера, сам процесс глобализации в известной мере сужает пространство маневра НАТО. Даже и в столь преклонном возрасте приходится доказывать и миру, и себе необходимость существования этой организации. Приходится, потому, что, скажем, ценой продвижения НАТО на Восток стало ухудшение отношений с Россией. Выход может быть только один — поиск формулы, превращающей Россию в одного из «акционеров» европейской безопасности, а, значит, придется действовать с учетом предложений российского руководства по ее новой архитектуре «от Ванкувера до Урала». В которой, с точки зрения Москвы, место НАТО должна занять другая структура. И здесь видятся истоки новой стратегической игры: новую архитектуру можно обсуждать при условии, что Россия будет готова пересмотреть свои оценки в отношении ПРО и предложит свою территорию для обеспечения снабжения войск в Афганистане. Понятно, что рассчитывать на быстрый компромисс наивно. Об этом свидетельствует позиция постпреда России в НАТО Дмитрия Рогозина, напомнившего, что ни одна из стран — членов альянса не поддержала Россию, «вступившуюся за жителей Южной Осетии». Надо полагать, что в Москве все еще не теряют надежды на признание независимости грузинских анклавов. Но подобные сценарии были уже неоднократно Западом отвергнуты.
Стимулы, о которых говорит генсек — вступление в ЕС и НАТО, Россию не интересуют. Значит надо искать новые точки соприкосновения, в противном случае, по признанию нынешнего генсека, существующая система безопасности может «как разделить нас, так и объединить». Трудно не согласиться со Схеффером: «образ НАТО как рыцаря в блестящих доспехах может только отвлекать нас от поиска консенсуса». Мир уже успел почувствовать, что «холодный мир» не намного лучше «холодной войны». Созрел ли НАТО для предложения какого-то третьего пути?
Михаил Белецкий
Столичные новости
Столичные новости