---

Для украинских ветеранов войны в Афганистане последний зимний месяц стал знаковым как минимум по двум причинам. 15 февраля 1989 года войска 40-й армии оставили территорию Афганистана. Почти в те самые минуты, когда последние советские БТРы преодолевали мост через Амударью, в Севастополе проходило заседание координационной группы по созданию Всеукраинской организации ветеранов Афганистана. Среди инициаторов официального оформления афганского движения был и 23-летний представитель киевской организации «афганцев» старший сержант запаса Олег Михнюк. Позже, 25 июня 1990 года, состоялась учредительная конференция Украинского Союза ветеранов Афганистана в которой он тоже принял самое активное участие. Немало изменений произошло с тех пор и в жизни нашей страны, и в деятельности общественной организации воинов-интернационалистов. Об этом и не только наш разговор с заместителем председателя УСВА Олегом Ивановичем Михнюком.

– В нашей стране 16 лет – более чем солидный возраст для общественной организации. Удалось ли за этот период достигнуть тех целей, ради которых она создавалась?
– Главная цель, ради которой мы объединились – это консолидация и координация усилий ветеранов, членов семей погибших для более эффективного использования возможностей по защите их законных политических, экономических, социальных прав. Все эти годы мы старались максимально содействовать решению тех проблем, с которыми сталкивались и, к сожалению, продолжают сталкиваться ветераны афганской войны. А это касается и обеспечения жильем, и медицинского обслуживания, и протезирования, и многих других вопросов. При этом мы действовали теми методами и средствами, которые свойственны общественным организациям, старались поддержать своих боевых побратимов не только морально, но и материально. Теперь, когда по настоятельным предложениям правительства Юлии Тимошенко с апреля 2005 года упразднен Государственный комитет по делам ветеранов, роль УСВА стала еще более ответственной. Сегодня наше объединение представляет интересы более 160 тысяч "афганцев", а также ветеранов военных конфликтов в других зарубежных странах и членов их семей. Практически во всех регионах, городах и районах Украины функционируют первичные организации УСВА, всего их свыше 1100.
– За какие направления работы УСВА отвечаете лично вы?
– Основные – это медико-социальное обеспечение и военно-патриотическое воспитание молодежи. Существует такое понятие, как афганский синдром. Медики ему так и не дали точного толкования, но это явление действительно существует. Периодически к нам обращаются жены ребят, которые воевали в Афганистане: "Помогите, мой снова во сне идет в атаку". И очень хорошо, что есть в Пуще-Водице госпиталь, где участники боевых действий имеют возможность подлечиться, пообщаться с такими же, как и они, ветеранами. В этом лечебном заведении три отделения, где в течение года имеют возможность пройти лечение свыше 3 тысяч наших ребят. Министерство здравоохранения. Наш Союз помогает в приобретении оборудования, ремонте помещений. Порядка 80% этих работ выполнено на деньги УСВА.

– Откуда у Союза средства на такую помощь?
– В свое время нами были созданы 6 предприятий, доходы от деятельности которых и позволяют сегодня частично решать проблемы. В некоторых вопросах помогают российские ветераны Афганистана. Только в прошлом году в московском госпитале имени Бурденко было прооперированно 6 украинских ветеранов, четверо прошли реабилитацию в медицинском центре "Русь". Удалось также приобрести собаку-поводыря для инвалида-"афганца" (в России есть специальный питомник, где готовят таких животных). Мы тоже стараемся не оставаться в долгу – помогли четырем ветеранам чеченской войны с протезированием в нашем Центре.
– А как решается вопрос со строительством жилья для "афганцев"?
– Тяжело. Сегодня на очереди в местных советах находятся 35 тысяч человек. И это только те, кто еще ни разу не воспользовался своим правом на получение квартиры! А ведь еще тысячи нуждаются в улучшении жилищных условий, В 1997 году УСВА инициировала принятие закона, в соответствии с которым 1,5% прибыли предприятий направлялось на строительство жилья военнослужащим запаса и ветеранам боевых действий. Сейчас действие этого закона отменено. Вместо этого введены так называемые субвенции, которые в 2006 году составляют 100 миллионов гривен. Но это капля в море! У многих "афганцев" уже и дети выросли, женились, а они так и живут в общежитиях. Пробить же стену чиновничьего равнодушия удается далеко не всегда.
– Где же выход?
– Мы видим его в том, чтобы ветераны Афганистана активнее участвовали в общественно-политической жизни страны. Именно поэтому в союзе с Социалистической партией Украины пошли на выборы. У тех, кто прошел Афганистан, обостренное чувство справедливости. Уверен, общество только выиграет, если ветераны боевых действий будут достойно представлены и в законодательной, и в исполнительной власти – как в центре, так и на местах.

– Готовясь к интервью, отыскал в Интернете, что вы член Федерации карате Украины. Это тоже составляющая военно-патриотического воспитания?
– Конечно. В середине 80-х годов "афганцы" не случайно были основателями многих военно-спортивных клубов. В свое время в Украине их было создано около 2000, однако сегодня действует порядка 140-150. Дело в том, что, пройдя Афган, мы убедились, что многие беды Советской Армии связаны с недостаточной физической подготовкой солдат, сержантов, да и некоторых офицеров. Когда мой взвод выходил на задание, то некоторых слабаков приходилось в буквальном смысле на руках нести в горы. Бывали такие, что падали и просили: "Пристрелите меня, но дальше я не пойду!"
– Что-то подобное показано в фильме Бондарчука "Девятая рота". Ваше впечатление от просмотра? От участников афганской войны мне довелось услышать о нем самые противоречивые мнения.
– Это не удивительно. У каждого из нас был свой Афганистан, свой жизненный и боевой опыт, отсюда и разное отношение к фильму.
– Какое, на ваш взгляд, соотношение в нем вымысла и правды?
– Где-то 50 на 50. Это хороший фильм в том отношении, что он хоть в какой-то степени показал людям, как все было в действительности. Хотя и бравады, и надуманного тоже хватает. Реальная жизнь была куда более суровой. Где, скажите мне, можно было видеть, что на первых месяцах службы в армии солдат развлекается с женщиной? Это явное художественное преувеличение. Хотя понятно, почему Бондарчук прибегнул к такому приему, - хотел показать на контрасте, с чем столкнулись потом эти 18-летние ребята в Афгане.

– А как вы сами оказались в этой стране?
– Попал я туда, откровенно говоря, совершенно случайно, что называется, по глупости. После школы поступил в Киевский политехнический институт на радиотехнический факультет. Там была военная кафедра, и учеба на ней освобождала от службы в армии. Но... Как-то приехал от родителей, привез курицу, вечером вместе с ребятами-однокашниками сварили борщ. На следующий день прихожу после занятий в общежитие – его нет. Оказалось, к нему приложились соседи-иностранцы. Я не сдержался, одел одному из них кастрюлю на голову. А дальше – исключение из института, угроза попасть под суд. Такая перспектива меня, естественно, не привлекала. Я бегом за помощью к дяде: "Выручай!" (сейчас он офицер запаса, а в то время служил военкомом Шевченковского района города Киева). Тот спрашивает: "Тебе когда будет восемнадцать?" - "27 октября". - "Отлично, 29 октября комсомольским набором пойдешь в армию!" Так я оказался в учебной части Каунасской воздушно-десантной дивизии.

– Как же вы объяснили родителям свой столь скоропалительный призыв в ряды Советской Армии?
– В очередной раз помог дядя: он вместе со мой поехал в Прилуки объяснять ситуацию родителям. Отец (он у меня бывший партизан) воспринял мою предстоящую службу относительно спокойно, во всяком случае, внешне, а мама - в слезы: "Какая армия? Ты же, сыночек, студент!" Дядя пришел на выручку: "Сейчас, Галя, другие времена - армия воюет. Но ты не волнуйся, в Афганистан он не попадет". Все это было разъяснено, что называется, в двух словах. А мама человек еще того поколения: "Раз положено, значит, служи и ты, сынок..." Служить попал в Прибалтику. Четыре месяца отучился в учебной части. В феврале 1984 года досрочно сдав экзамены, получил звание сержанта и, теперь уже ленинским набором, убыл в Афганистан.
– И как там сложилась ваша служба?
– В целом, нормально. Попал в 56-ю отдельную десантно-штурмовую бригаду (уже позже, в 1985-1987 годах ею командовал мой коллега по УСВА генерал Виталий Анатольевич Раевский, который в то время был полковником). Вначале служил в десантно-штурмовой роте, а потом, когда были сформированы отдельные разведвзвода, был назначен на должность заместителя командира одного из этих подразделений.

– Насколько вы оказались готовы к службе, попав из студенческой среды в армейскую?
– Никаких особых сложностей у меня не возникло. Я был неплохо физически развит, с отличием закончил учебку (из нее выпускали младшими сержантами, а мне дали звание на ступень выше). Дело в том, что еще в школе готовился к поступлению в Рязанское воздушно-десантное училище. Сдал все экзамены, физподготовку, но не прошел по конкурсу. В училище мне дали выписку из экзаменационной ведомости, с этими оценками я и был принят в КПИ, дополнительно сдал только экзамен по математике.
– После Афганистана желание стать профессиональным военным уже не возникало?
– В общем-то, нет. Да и с двумя ранениями меня все равно в училище бы не взяли.
– А при каких обстоятельствах вы были ранены?
– Первый раз - 31 мая 1984 года. Мой взвод сопровождал колонну, которую под Гардезом обстреляли "духи". Сложная была ситуация. У меня с тех пор крестник есть - старший лейтенант Игорь Курбангалиев, он сейчас в Киеве живет. Тогда этот офицер был командиром колонны, получил ранение, и я вынес его из-под обстрела. В тот момент меня и зацепило, попал в госпиталь.
– Там же, в Афганистане?
– Нет, меня отправили на территорию Советского Союза в Кзыл-ординский госпиталь, что в Туркмении.
– И сколько вы в нем находились?
– Три месяца.

– А почему после ранения вас снова отправили в ДРА?
– Вообще-то по характеру ранения я должен был дослуживать в Союзе. Но к моменту выписки из госпиталя уже понял, что такая жизнь не для меня, поэтому попросился снова в Афган.
– И как это объяснили в своем рапорте?
– Какой там рапорт?! Пришел в строевую часть, заплатил солдату-писарю 50 чеков, и он включил меня в список первого же борта, который летел в Афганистан.
– Что вас тогда толкнуло на поступок, который сегодня может показаться мальчишеством?
– Я так не считаю. Просто, когда знаешь, что твои друзья в этот момент идут в бой, выполняют боевые задания, а ты в это время отсиживаешься в Союзе, другого пути, как возвратиться к ним, уже не видишь.
– Вам удалось продолжить службу в той же части?
– Да. Даже в том же взводе. Вышло все, как будто для будущего фильма Бондарчука. Прилетели в Кабул, вышли из самолета, нас быстренько построили и повели на распределительный пункт. А совсем рядом, вдоль взлетной полосы, стояли "вертушки", двигатели работали, вот-вот будут взлетать. Я подбежал к летчикам: "Кто на Гардез?" Один откликнулся: "Через пять минут вылетаем!" Я к сопровождавшему нас офицеру: "Дайте, пожалуйста, мои документы!" Тот ни в какую – молодой капитан, первый раз в Афгане: "Какие документы? Я должен всех вас передать на распределительный пункт!" Тут, на удачу, навстречу идет подполковник, начальник этого пункта. Подбежал к нему, объяснил ситуацию. Он говорит капитану: "Отдайте ему документы! Не улетит сейчас, потом будет неделями ждать попутного борта, а мне это лишняя морока". Через 40 минут был уже в своем взводе. Ребята обрадовались, давай рассказывать - что, где, как. Вы не поверите, но в тот вечер я впервые за три последних месяца спокойно уснул.
– Чем в то время занималась ваша бригада?
– Это был как раз период наиболее активных боевых действий: сопровождали колонны, организовывали засады, перехватывали караваны с оружием. Позже приняли участие в операции "Возмездие". Незадолго до этого вблизи Маровар в засаду попал батальон спецназа, 29 ребят погибли. Наша бригада получила задачу уничтожить бандформирования, которые действовали в том районе. Во время операции, 21 мая 1985 года, был второй раз ранен. Опять, как и в первый раз, это случилось в мае. Рана была тяжелой, сквозной, проникающей. После ранения я потерял сознание и пришел в себя уже в Кабульском госпитале. По документам узнал, что первую операцию мне сделали в Джелалабаде, еще одна была в Кабуле. Потом меня отправили в Ташкент, затем в Ригу, и уже оттуда я возвратился домой в Киев.

– А почему в Ригу, а не сразу в Киев?
– Шла боевая операция, раненых было много, и нас отправляли в разные госпитали по всему Союзу - где были свободные места. Кто в Москву попал, кто в Куйбышев. В палате было по 8-10 человек, так что я пока по госпиталям путешествовал, со многими ребятами познакомился, обменялся адресами. Потом с некоторыми из них переписывался, так что знаю, как они устраивались на гражданке.
– А как прошла адаптация к гражданской жизни?
– Мягко говоря, непросто. В госпиталь я попал прямо с поля боя, без каких-либо сопроводительных документов. А потом еще один госпиталь, еще... Поэтому домой приехал только со справкой о том, что являюсь военнослужащим и прошел лечение в таком-то госпитале. Прихожу в свой родной Прилуцкий военкомат, а там, наверное, еще с Великой Отечественной сидит дедушка, который за свою жизнь перевидал десятки тысяч таких, как я. Он мне говорит: "А может ты дезертир? Где военный билет, приписное свидетельство?" Я ему свою справку показываю, а онг "Ничего не знаю, неси все документы. Будешь пререкаться - вызову милицию!" Полгода я мыкался: ни пенсию получить (меня комиссовали инвалидом второй группы), ни в институте восстановиться (без военного билета паспорт не дают), ни на работу устроиться. Я уже ротному своему писал, и взводному, и в госпитали, где лежал. Сидеть у родителей на шее было стыдно, а устроиться никуда не мог... Короче, домой приехал в августе 1985 года, а необходимые документы получил только 15 января 1986-го. Тогда и появилась возможность начать гражданскую жизнь.
– В институте удалось восстановиться?
– Да, в том же 1986 году продолжил учебу в Киевском политехе. Правда, заканчивал его долго и упорно. Два года проучился на стационаре, а потом, когда понял, что в Киеве после учебы остаться не удастся, перевелся на вечернюю форму обучения и поступил в ПТУ на Борщаговке. Там получил специальность машиниста башенного крана и три года проработал на стройке. Принимал участие в строительстве актового зала мединститута, детского сада и школы на Троещине, гостиницы "Турист"... Потом получил квартиру, и интерес к работе на стройке пропал. А тут как раз предложили должность военрука в одной из школ Печерского района столицы. Около двух лет проработал там, но потом уволился.

– Не понравилось работать с детьми?
– Не в этом дело! Работа как раз нравилась, мне даже удалось вывести школу на первое место в районе по военно-патриотическому воспитанию. Но потом возник конфликт с первым секретарем Печерского райкома партии - я умудрился влепить его сыну двойку по начальной военной подготовке.
– Сурово! Это за что же?
– Раньше, если помните, после окончания учебного года со старшеклассниками проводились двухнедельные военно-полевые сборы, а этот ученик на них не поехал. Я отказался ставить ему положительную оценку. На меня стали давить, вплоть до того, что собрали методическую комиссию и заставили пройти аттестацию. И хотя справился с ней на "отлично", дело этим не закончилось – конфликт перерос в трения с директором. Не стал упорствовать дальше и ушел из школы. Потом работал в ЦК комсомола, был комсоргом госпиталя «Лесная поляна» в Пуще-Водице. С 1991 года работаю в УСВА.
– Ваши коллеги рассказывали мне, что награды за Афганистан Вам вручал сам первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий. Как все происходило?
– Это было 11 апреля 198б года. К тому времени я восстановился в институте. Уже не помню, по какому поводу нас, студентов, и учащихся ПТУ собрали в актовом зале КПИ. Речи, цветы, музыка. Щербицкий зачитал Указ, а награды – два ордена Красной Звезды вручил мне Арапов – начальник политуправления Киевского военного округа (медаль "За отвагу" я получил раньше, в Афганистане). Не буду скрывать, в тот день я испытал моральное удовлетворение: сколько меня до этого гоняли по военкоматам, обзывали дезертиром, пугали милицией, и вот справедливость, наконец, восстановлена. Нам, "афганцам", лишнего ведь не надо: исправили ошибку, поступили со мной как положено, по-человечески, и за это спасибо!