В Ирпене под Киевом похоронили бойца 11-го батальона территориальной обороны
28 сентября я вместе с волонтерской группой «Мега-Полиграф» побывала на блокпосту, который контролировали солдаты 11-го батальона территориальной обороны. Здесь проходит трасса, связывающая российский Ростов с городом Дебальцево. Враг по сей день заинтересован в этой транспортной артерии. Поэтому за поселки и села, расположенные рядом, вот уже более трех месяцев постоянно идут бои. Украинский блокпост регулярно накрывают «Градами» и обстреливают минометами. Один из снарядов попал в боекомплект нашего блокпоста. То, что мы увидели, представляло жуткое зрелище: воронки, осколки снарядов, разорванные деревянные ящики. Но на настроении солдат это никак не сказалось. Моральное состояние бойцов умело поддерживал командир блокпоста Ильгар Багиров, известный под позывным «Балу». Он вышел к нам со стороны поля — проверял, как солдаты строили блиндажи, в которых можно было бы спрятаться от обстрелов и согреться. Мужчина в зеленой флисовой кофте, камуфляжных брюках и сапогах уверенной походкой приближался к нам, широко улыбаясь. А я невольно подумала, что он очень похож на хозяина таможни Верещагина из фильма «Белое солнце пустыни». Мне уже доводилось раньше слышать о «Балу», знала, что он — легендарная в батальоне личность. Поэтому тут же начала расспрашивать его. «Обязательно отвечу на все ваши вопросы, — приветливо улыбнулся командир. — Но давайте встретимся позже и в более спокойном месте. Сейчас вам лучше отсюда побыстрее уезжать — опасно».
Тогда же я отправила Ильгару sms-ку. Спустя сутки телефон мужа появился в сети, просигнализировав о том, что абонент сообщение получил. Но через несколько секунд номер снова „исчез“ из сети. А позже мне звонили какие-то люди, клялись, что имеют „точные сведения“: Ильгар жив и находится в плену.
Спустя три дня в теленовостях сообщили, что муж погиб. Однако официально мне это не подтверждали. Не говорили и того, что он в руках у террористов. Сказали: нет никакой информации, ваш супруг пропал, и все. Тогда я поняла, что такое одержимость, — вставала и ложилась с одной мыслью: найти хоть какие-то новые сведения, зацепку, которые помогут разыскать Ильгара.
Два месяца женщина жила в аду, когда отчаяние сменялось надеждой. И все это время верила, что любимый жив. Не могла смириться со смертью папы и их 12-летняя дочь Женя.
— В сообщениях СМИ говорилось, что Ильгар взорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен, — рассказывает Татьяна. — Но я не верила. Он взрослый уравновешенный мужчина, такой поступок не в его характере. Тем временем на вокзале (самое людное место в Ирпене) какие-то мошенники уже собирали деньги на его похороны.
Судьбу пропавших без вести бойцов пытались выяснить и офицеры батальона, и волонтеры. Сами враги не раз выходили на связь по телефону.
— Казаки нам говорили: приезжайте за своими погибшими бойцами, но к моменту встречи все менялось, тела не отдавали, переговорщики не отвечали на телефонные звонки, — рассказывает командир батальона Алексей Савич. — Все это случилось меньше чем за неделю до выхода подразделения из зоны военных действий. И то, что судьба четверых наших бойцов неизвестна, деморализовывало батальон. Все говорили: как уходить, если „Балу“, „Сова“ и двое других остаются здесь? Мы не можем их оставить. Но приказ есть приказ. Мы ушли на ротацию. При этом все мысли были о пропавших товарищах. Информацию о них мы передали в СБУ, общественным организациям и ветеранам-"афганцам», которые занимаются обменом пленных. В итоге именно «афганцам» удалось убедить казаков отдать тела наших бойцов.
— Почему Ильгара назвали «Балу»? — повторяет мой вопрос разведчик 11-го батальона с позывным «Бушуй», который забирал тела побратимов. — Комплекцией и манерами он напоминал медведя из мультика про Маугли. Это был настоящий мужик — открытый, отзывчивый, со стержнем. Он, заняв блокпост, сразу выстроил хорошие отношения с жителями окрестных сел. И местные сами предупреждали его о подозрительных людях, появляющихся в округе. Я не был знаком с «Балу» до этой войны. Но тут мы сразу подружились, говорили на одном языке. До последнего не хотел верить в то, что он погиб. К сожалению, экспертиза ДНК подтвердила — это Ильгар.
— Вы не смогли опознать тело друга?
— Не смог — тело почти два месяца пролежало в земле. Мама Ильгара ездила в Запорожье, куда останки погибших доставили для экспертизы. Она узнала сына по обручальному кольцу с гравировкой. Удивительно, но боевики его не сняли…
— Я с первого дня вел переговоры с казаками, общался с ними и глава луганской организации ветеранов Афганистана Сергей Шонин, — рассказывает член правления Украинского союза ветеранов Афганистана Иса Курамагамедов. — На одну из назначенных встреч отправились контрразведчики, но их тоже взяли в плен. Тогда было решено, что на подобные переговоры должны ездить люди, не имеющие отношения ни к армии, ни к власти. Когда мне по телефону сказали, что готовы отдать тела, в Дебальцево отправился я. В поселке Петровское встретился с переговорщиком с той стороны. Он сообщил, что «Балу» и бойца с позывным «Сова» закопали в общей могиле на окраине местного кладбища. Захоронение мне показали.
Пока местные жители выкапывали тела, казак рассказал, как все было: «Группу мы засекли, потому что она нарвалась на светошумовую растяжку. Предложили всем сдаться. Двое сразу вышли из кустов, подняв руки. Остальные затаились. Мы сказали, что расстреляем сейчас всю „зеленку“. После этого появились еще двое. Один из них (как мы позже по документам установили, Багиров) держал в руке гранату. Я приказал: „На колени, а гранату в карман“. На что он ответил: „Можно, я лягу? Колени болят“. Я разрешил. Когда он опускался на землю, бросил гранату в нашу сторону. Ранил одного казака. Мы и расстреляли украинцев. Сразу закопали. Документы изъяли». Он назвал мне фамилию и второго расстрелянного. Но еще нет результатов экспертизы, поэтому не могу утверждать, что это именно он.
— Страшно одному ходить по территории врага?— спрашиваю Ису.
— Важно было забрать тела ребят, чтобы отвезти их домой, к родным, похоронить по-человечески.
— Что известно о судьбе еще двоих бойцов батальона из группы «Балу»?
— Они живы, их держат в Перевальске. Казаки назвали фамилии своих людей, на которых хотели бы поменять пленных. Сейчас идет работа в этом направлении. Я очень надеюсь, что нам все же удастся вернуть их домой.
— Вы продолжаете общаться с той стороной?
— Да. И очень рад, что нам удалось установить нормальный человеческий контакт. Ведь в плену находятся сотни бойцов украинской армии. Да и тела наших погибших ребят важно забрать, чтобы похоронить дома, как положено. Несмотря на то что уже столько времени идет война, солдаты пропадают без вести, информация об этом не сразу попадает людям, которые ведут переговоры. До сих пор не существует общего списка тех, кто не вернулся из разведки, боя… Это очень плохо. Мы должны беспокоиться о судьбе каждого из тех, кто защищает сейчас Украину на Донбассе.
— Перед тем, как Ильгар пропал, мы не виделись два месяца! — Татьяна пригласила нашего журналиста к себе домой. — Он не смог проводить дочку в школу первого сентября, как делал это каждый год. Они только перезванивались. Когда Женя жаловалась папе, как нелегко ей высиживать все уроки после беззаботного лета, он отшучивался: «Ну так давай поменяемся. Я пойду за тебя в школу». Мама Ильгара Татьяна Ивановна гостила у нас два месяца, все надеялась дождаться сына в отпуск. Вместе мы занимались ремонтом в Жениной комнате. Советовались по этому поводу с мужем по телефону. Совсем недавно наша семья переехала из однокомнатной квартиры в частный дом. Ильгар мечтал: «Сделаем ремонт и родим еще одного ребенка».
Мама Ильгара и его сестра Наташа, как и я, до последнего верили, что он жив. Муж всегда говорил: «Мне нужно вас с Женькой защищать». Увы, отца у дочери больше нет. Но, знаете, я уверена, что дети, которых он защищал там, на Донбассе, будут его помнить. Он часто рассказывал мне, что угощал местных ребятишек вкусностями, которые мы ему присылали. Муж умел ладить со всеми. До сих пор мне продолжают звонить со словами благодарности незнакомые люди, жители тех мест, которые освобождал Ильгар.
— Они были прекрасной парой — гостеприимные и хлебосольные, — рассказывает Оксана Ищенко, подруга семьи Багировых. — Ильгар хорошо готовил. Ему все удавалось — и шашлыки, и салаты. А еще больше любил угощать. Я сделала для него тушенку и отправила посылку на фронт. Ильгар перезвонил со словами: «Спасибо тебе, солнышко, мне как раз сегодня ребят нечем было кормить…» Ильгар был тем другом, с которым легко разделить и беду, и счастье. После поминального обеда нам предложили написать несколько слов под его фото. Я написала: «Хочу, чтобы ты жил!»
На похороны «Балу» в город Ирпень под Киевом приехал практически весь батальон, который сейчас находится на ротации в учебно-тренировочном лагере «Десна». У многих взрослых мужчин, воевавших с Ильгаром бок о бок под Дебальцево, в глазах стояли слезы.
*Этот снимок сделан 28 сентября на трассе Ростов — Дебальцево.
«Балу» был рад гостям, но очень быстро отправил журналистов и волонтеров в более безопасное место (фото автора)
Через три дня я узнала, что «Балу» вместе с тремя своими подчиненными отправился на разведку. Группа не вернулась. Спустя сутки в Интернете появилось видео допроса террористами одного из бойцов батальона. Голос за кадром говорил о гибели старшего группы. В это никто не хотел верить. В один голос бойцы твердили: «Пока не увижу тело, не поверю в смерть „Балу“. Сразу после пропажи группы офицеры батальона пытались вести переговоры с казаками, утверждавшими, что пленные у них. Они затянулись на два месяца.«Балу» был рад гостям, но очень быстро отправил журналистов и волонтеров в более безопасное место (фото автора)
«О судьбе супруга еще ничего не было известно, а мошенники уже собирали деньги на его похороны»
— Ильгар ушел на войну в свой день рождения, 12 мая, — рассказала журналисту „ФАКТОВ“ Валентине Сытник жена Ильгара Багирова Татьяна (на фото в заголовке — вместе с мужем). — Время от времени он ненадолго приезжал в Ирпень, забирал помощь, собранную волонтерами для солдат. В конце августа муж по телефону сообщил, что скоро батальон отправят на ротацию. Утром 29 сентября, за четыре дня до выхода Ильгара из зоны АТО, я ему позвонила. Но муж сказал, что говорить не может, и пообещал связаться со мной вечером. Не перезвонил. Когда его номер набрала я, оказалось, он „вне зоны“…Тогда же я отправила Ильгару sms-ку. Спустя сутки телефон мужа появился в сети, просигнализировав о том, что абонент сообщение получил. Но через несколько секунд номер снова „исчез“ из сети. А позже мне звонили какие-то люди, клялись, что имеют „точные сведения“: Ильгар жив и находится в плену.
Спустя три дня в теленовостях сообщили, что муж погиб. Однако официально мне это не подтверждали. Не говорили и того, что он в руках у террористов. Сказали: нет никакой информации, ваш супруг пропал, и все. Тогда я поняла, что такое одержимость, — вставала и ложилась с одной мыслью: найти хоть какие-то новые сведения, зацепку, которые помогут разыскать Ильгара.
Два месяца женщина жила в аду, когда отчаяние сменялось надеждой. И все это время верила, что любимый жив. Не могла смириться со смертью папы и их 12-летняя дочь Женя.
— В сообщениях СМИ говорилось, что Ильгар взорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен, — рассказывает Татьяна. — Но я не верила. Он взрослый уравновешенный мужчина, такой поступок не в его характере. Тем временем на вокзале (самое людное место в Ирпене) какие-то мошенники уже собирали деньги на его похороны.
Судьбу пропавших без вести бойцов пытались выяснить и офицеры батальона, и волонтеры. Сами враги не раз выходили на связь по телефону.
— Казаки нам говорили: приезжайте за своими погибшими бойцами, но к моменту встречи все менялось, тела не отдавали, переговорщики не отвечали на телефонные звонки, — рассказывает командир батальона Алексей Савич. — Все это случилось меньше чем за неделю до выхода подразделения из зоны военных действий. И то, что судьба четверых наших бойцов неизвестна, деморализовывало батальон. Все говорили: как уходить, если „Балу“, „Сова“ и двое других остаются здесь? Мы не можем их оставить. Но приказ есть приказ. Мы ушли на ротацию. При этом все мысли были о пропавших товарищах. Информацию о них мы передали в СБУ, общественным организациям и ветеранам-"афганцам», которые занимаются обменом пленных. В итоге именно «афганцам» удалось убедить казаков отдать тела наших бойцов.
«Ильгар бросил гранату в группу боевиков. За это его и расстреляли»
Две недели назад в Дебальцево выехали два представителя батальона и человек, с которым «дэнээровцы» вели переговоры.— Почему Ильгара назвали «Балу»? — повторяет мой вопрос разведчик 11-го батальона с позывным «Бушуй», который забирал тела побратимов. — Комплекцией и манерами он напоминал медведя из мультика про Маугли. Это был настоящий мужик — открытый, отзывчивый, со стержнем. Он, заняв блокпост, сразу выстроил хорошие отношения с жителями окрестных сел. И местные сами предупреждали его о подозрительных людях, появляющихся в округе. Я не был знаком с «Балу» до этой войны. Но тут мы сразу подружились, говорили на одном языке. До последнего не хотел верить в то, что он погиб. К сожалению, экспертиза ДНК подтвердила — это Ильгар.
— Вы не смогли опознать тело друга?
— Не смог — тело почти два месяца пролежало в земле. Мама Ильгара ездила в Запорожье, куда останки погибших доставили для экспертизы. Она узнала сына по обручальному кольцу с гравировкой. Удивительно, но боевики его не сняли…
— Я с первого дня вел переговоры с казаками, общался с ними и глава луганской организации ветеранов Афганистана Сергей Шонин, — рассказывает член правления Украинского союза ветеранов Афганистана Иса Курамагамедов. — На одну из назначенных встреч отправились контрразведчики, но их тоже взяли в плен. Тогда было решено, что на подобные переговоры должны ездить люди, не имеющие отношения ни к армии, ни к власти. Когда мне по телефону сказали, что готовы отдать тела, в Дебальцево отправился я. В поселке Петровское встретился с переговорщиком с той стороны. Он сообщил, что «Балу» и бойца с позывным «Сова» закопали в общей могиле на окраине местного кладбища. Захоронение мне показали.
Пока местные жители выкапывали тела, казак рассказал, как все было: «Группу мы засекли, потому что она нарвалась на светошумовую растяжку. Предложили всем сдаться. Двое сразу вышли из кустов, подняв руки. Остальные затаились. Мы сказали, что расстреляем сейчас всю „зеленку“. После этого появились еще двое. Один из них (как мы позже по документам установили, Багиров) держал в руке гранату. Я приказал: „На колени, а гранату в карман“. На что он ответил: „Можно, я лягу? Колени болят“. Я разрешил. Когда он опускался на землю, бросил гранату в нашу сторону. Ранил одного казака. Мы и расстреляли украинцев. Сразу закопали. Документы изъяли». Он назвал мне фамилию и второго расстрелянного. Но еще нет результатов экспертизы, поэтому не могу утверждать, что это именно он.
— Страшно одному ходить по территории врага?— спрашиваю Ису.
— Важно было забрать тела ребят, чтобы отвезти их домой, к родным, похоронить по-человечески.
— Что известно о судьбе еще двоих бойцов батальона из группы «Балу»?
— Они живы, их держат в Перевальске. Казаки назвали фамилии своих людей, на которых хотели бы поменять пленных. Сейчас идет работа в этом направлении. Я очень надеюсь, что нам все же удастся вернуть их домой.
— Вы продолжаете общаться с той стороной?
— Да. И очень рад, что нам удалось установить нормальный человеческий контакт. Ведь в плену находятся сотни бойцов украинской армии. Да и тела наших погибших ребят важно забрать, чтобы похоронить дома, как положено. Несмотря на то что уже столько времени идет война, солдаты пропадают без вести, информация об этом не сразу попадает людям, которые ведут переговоры. До сих пор не существует общего списка тех, кто не вернулся из разведки, боя… Это очень плохо. Мы должны беспокоиться о судьбе каждого из тех, кто защищает сейчас Украину на Донбассе.
«После переезда в частный дом муж сказал: «Сделаем ремонт и родим ребенка»
Только в день похорон мужа Татьяна Багирова расплакалась на людях.— Перед тем, как Ильгар пропал, мы не виделись два месяца! — Татьяна пригласила нашего журналиста к себе домой. — Он не смог проводить дочку в школу первого сентября, как делал это каждый год. Они только перезванивались. Когда Женя жаловалась папе, как нелегко ей высиживать все уроки после беззаботного лета, он отшучивался: «Ну так давай поменяемся. Я пойду за тебя в школу». Мама Ильгара Татьяна Ивановна гостила у нас два месяца, все надеялась дождаться сына в отпуск. Вместе мы занимались ремонтом в Жениной комнате. Советовались по этому поводу с мужем по телефону. Совсем недавно наша семья переехала из однокомнатной квартиры в частный дом. Ильгар мечтал: «Сделаем ремонт и родим еще одного ребенка».
Мама Ильгара и его сестра Наташа, как и я, до последнего верили, что он жив. Муж всегда говорил: «Мне нужно вас с Женькой защищать». Увы, отца у дочери больше нет. Но, знаете, я уверена, что дети, которых он защищал там, на Донбассе, будут его помнить. Он часто рассказывал мне, что угощал местных ребятишек вкусностями, которые мы ему присылали. Муж умел ладить со всеми. До сих пор мне продолжают звонить со словами благодарности незнакомые люди, жители тех мест, которые освобождал Ильгар.
— Они были прекрасной парой — гостеприимные и хлебосольные, — рассказывает Оксана Ищенко, подруга семьи Багировых. — Ильгар хорошо готовил. Ему все удавалось — и шашлыки, и салаты. А еще больше любил угощать. Я сделала для него тушенку и отправила посылку на фронт. Ильгар перезвонил со словами: «Спасибо тебе, солнышко, мне как раз сегодня ребят нечем было кормить…» Ильгар был тем другом, с которым легко разделить и беду, и счастье. После поминального обеда нам предложили написать несколько слов под его фото. Я написала: «Хочу, чтобы ты жил!»
На похороны «Балу» в город Ирпень под Киевом приехал практически весь батальон, который сейчас находится на ротации в учебно-тренировочном лагере «Десна». У многих взрослых мужчин, воевавших с Ильгаром бок о бок под Дебальцево, в глазах стояли слезы.
*Попрощаться с Ильгаром Багировым приехал практически
весь11-й батальон, в котором он 90 дней воевал на востоке страны. Погиб «Балу» за неделю до вывода подразделения на ротацию (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— Только в подразделении «Балу» был танк, — говорит боец батальона, служивший в подчинении Ильгара. — Когда требовалось, он использовал технику для прикрытия соседних групп. Однажды враги напали на расположенный рядом блокпост. Причем атаковали с такой силой, что ребята, которые там находились, без подкрепления не справились бы. Услышав об этом, «Балу» сам вскочил на танк и рванул на подмогу. Атаку отбили. С нашей стороны потерь не было. Но с тех пор в критических ситуациях мы говорили: «Ничего, сейчас «Балу» на танке подскочит и прикроет». Больше не подскочит…весь11-й батальон, в котором он 90 дней воевал на востоке страны. Погиб «Балу» за неделю до вывода подразделения на ротацию (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)