Ветеран афганской войны Сергей Кушнерев поделился воспоминаниями о неизвестных фактах тех трагических лет.
Девятнадцатилетний днепропетровец Сергей Кушнерев призвался в Краснознаменный Среднеазиатский пограничный округ Советской Армии в 1984 году. В войсках КГБ СССР он прослужил два года.
После учебки в Туркмении воевать рядовому Кушнереву пришлось в должности прапорщика в Тахта-Базарском погранотряде, в том числе в дислоцировавшемся в полутора километрах от границы с Ираном – на стыке трех границ в районе горы Чишмайи-Инджир (высота 1147 м) в провинции Герат.
Это место примерно на удалении 150 км от границы, которую защищали от банд моджахедов, подпитываемых в Иране, где после очередного разгрома боевики получали продовольствие и оружие.
Для обнаружения скопления душманов или «духов», как их тогда называли, в Афганистане использовали секретное оружие.
– Мы ставили защитные сооружения – систему «Реаль» производства ленинградского завода, – вспоминает Сергей Кушнерев. – Это была засекреченная система для защиты наших точек. Три датчика срабатывали на аэродинамику, металл и вибрацию. Работала система на обычной круглой батарейке «Элемент-373», известной всем со школьной скамьи. Прибор определял количество людей и показывал, есть ли у них оружие. Когда мы получали сигнал, по координатам начинался обстрел квадрата из минометов. Конечно, помимо духов, гибли и случайно нарвавшиеся на ловушку любопытные животные – архары, лисы, шакалы.
Сергей говорит, что однажды запущенную «Реаль» снять не смог бы даже ее поставивший, иначе произошел бы взрыв, от которого запросто можно было бы и без руки остаться. Также самоликвидация секретной схемы происходила, когда разряжалась батарейка.
– Но вместе с современной на то время техникой пользовались мы и раритетами, – рассказывает Сергей. – Скажем, вместе с «Шилкой», различными минометами, в том числе «Васильком» и «Сани», можно было увидеть и пушку 1943 года выпуска, которую наши войска использовали еще во время Второй мировой войны.
…Афганские моджахеды были не только воинами, но и коммерсантами. Например, за проход наших солдат через перевал они могли запросто взять пару канистр с бензином.
– Потом мы шли мимо вооруженных душманов, они смотрели на нас, но не стреляли – договор есть договор и там на войне это ценилось, – рассказывает бывший воин-пограничник. – Но, несмотря на такие сделки и определенное благородство, коварства духам было не занимать. Например, осматривали мы обстрелянную точку после срабатывания «Реаля» и обнаружили мертвого всадника на коне. Подходить к нему запрещалось – противник часто минировал мертвых. Поэтому приходилось расстреливать лошадь, которая вполне могла дойти до наших укреплений и нанести непоправимый ущерб.
– А как хоронили мертвых?
– Во-первых, никого никогда не оставляли на поле боя, даже когда в мае 1985 года проводили большую операцию, в которой погибли 19 пограничников. Кстати, среди прошедших специальный отбор пограничников за десять лет войны в Афганистане дезертиров и трусов не было. После прощания с сослуживцами наших погибших в цинковых гробах отправляли в Союз. Если лицо воина было не изуродовано, в гробу вырезали специальное окошко. А вот афганцы хоронили своих по-особенному. На кладбище в Нихаль-Шани мы видели, как это происходит: вырывают небольшую могилу со ступенькой, на которую садят усопшего с чалмой на голове. Когда могилу засыпают, то от макушки покойного до поверхности остается всего около 30 сантиметров. Сверху место погребения афганцы засыпают песком с глиной и укладывают битую фарфоровую посуду. Если над могилой есть палка с зеленой шелковой лентой, значит, за погибшего мстят. Такие обычаи.
– Говорят, наши солдаты гибли не только от рук душманов?
– Даже во время крупномасштабных учений допускаются потери личного состава до пяти процентов. В Афганистане же, бывало, гибли по глупости или из-за несчастных случаев. Скажем, на моих глазах погиб парень, которого раздавило перевернувшимся на перевале бронетранспортером. Сапер Сергей Ларин из Рязани разминировал более двадцати мин, а смерть его настигла в августе 1986 года в доме, где оказались ХАДовцы – афганская спецслужба, которые поймали одного из своих, снимавшего мины за деньги – тот прижал падавшую мину, но она взорвалась, и все, кто был в доме, в том числе наш переводчик-таджик Тохир, погибли.
– Иранцы помогали моджахедам?
– В те годы Иран вел войну с Ираком, а потому иранскую границу охраняла жандармерия, а не армия. Через такой «заслон» после наших атак банды душманов проходили легко. В Иране на своих базах они получали провизию, подлечивали раны и вооружались, а затем возвращались в Афганистан.
– В Средней Азии, как известно, всегда были проблемы с водоснабжением. Столкнулись ли с этим и советские воины?
– На вертолетах нам привозили медикаменты, провиант и воду, потому что местную, из реки Герируд, пить было нельзя. Речка эта неглубокая, рыбы в ней нет, к тому же вода насыщена марганцем и цвет у нее красноватый. Многие в жару пили много воды, от чего опухали. С продуктами проблем не было. Но пришлось попробовать и змей, и черепах, которых в тех краях в изобилии. Иногда удавалось добыть дикобраза. Близко к ним не подойдешь – ошибочно считали, что они стреляют своими иглами. Так что «доставали» их из автомата Калашникова на расстоянии.
В альбоме Сергея Кушнерева много фотографий из-за «речки», как говорили об Афганистане.
– Как вам удалось провезти их в Союз?
– Вывозить фотографии с места боевых действий нам действительно запрещали. Когда мы демобилизовались и были готовы к отправке в СССР, то мне с сослуживцем удалось договориться с одним из офицеров, который нас спрятал, пока не уехала основная часть бойцов. Так что мы пошли второй партией, и нас никто не проверял. А вывозили не фотографии, которые труднее спрятать, а негативы.
– На одной из фото вы с собакой. Разве в Афганистане у пограничников они были?
– Это афганская собака по кличке Яшка, прибилась к нам. Ее случайно подстрелил один из офицеров. Когда мы Яшку вылечили, она к офицерам вообще не приближалась, дружила только с солдатами, умная была.
– Кто еще из ваших сослуживцев живет в Днепропетровске?
– Очень много ребят. Только в нашем, бывшем Ленинском, районе таких трое – Сергей Гаврилов, Василий Щитник, Валерий Загребельный. А вообще, в отличие от других регионов Союза, из Днепропетровска и области воевать в Афганистан ушли тысячи парней. Славятся наши края настоящими воинами. Жаль только, что многие оттуда вернулись в гробах или инвалидами.
– Говорят, вывод войск начался с мая 1988 года. Это правда?
– Правда. Но первые части, скажем, зенитные, танковые начали покидать Афганистан еще в 1985–1986 годах. Повезло кому-то. Нам же, пограничникам, пришлось исполнять свой интернациональный долг до законного дембеля.
После учебки в Туркмении воевать рядовому Кушнереву пришлось в должности прапорщика в Тахта-Базарском погранотряде, в том числе в дислоцировавшемся в полутора километрах от границы с Ираном – на стыке трех границ в районе горы Чишмайи-Инджир (высота 1147 м) в провинции Герат.
Это место примерно на удалении 150 км от границы, которую защищали от банд моджахедов, подпитываемых в Иране, где после очередного разгрома боевики получали продовольствие и оружие.
Для обнаружения скопления душманов или «духов», как их тогда называли, в Афганистане использовали секретное оружие.
– Мы ставили защитные сооружения – систему «Реаль» производства ленинградского завода, – вспоминает Сергей Кушнерев. – Это была засекреченная система для защиты наших точек. Три датчика срабатывали на аэродинамику, металл и вибрацию. Работала система на обычной круглой батарейке «Элемент-373», известной всем со школьной скамьи. Прибор определял количество людей и показывал, есть ли у них оружие. Когда мы получали сигнал, по координатам начинался обстрел квадрата из минометов. Конечно, помимо духов, гибли и случайно нарвавшиеся на ловушку любопытные животные – архары, лисы, шакалы.
Сергей говорит, что однажды запущенную «Реаль» снять не смог бы даже ее поставивший, иначе произошел бы взрыв, от которого запросто можно было бы и без руки остаться. Также самоликвидация секретной схемы происходила, когда разряжалась батарейка.
– Но вместе с современной на то время техникой пользовались мы и раритетами, – рассказывает Сергей. – Скажем, вместе с «Шилкой», различными минометами, в том числе «Васильком» и «Сани», можно было увидеть и пушку 1943 года выпуска, которую наши войска использовали еще во время Второй мировой войны.
…Афганские моджахеды были не только воинами, но и коммерсантами. Например, за проход наших солдат через перевал они могли запросто взять пару канистр с бензином.
– Потом мы шли мимо вооруженных душманов, они смотрели на нас, но не стреляли – договор есть договор и там на войне это ценилось, – рассказывает бывший воин-пограничник. – Но, несмотря на такие сделки и определенное благородство, коварства духам было не занимать. Например, осматривали мы обстрелянную точку после срабатывания «Реаля» и обнаружили мертвого всадника на коне. Подходить к нему запрещалось – противник часто минировал мертвых. Поэтому приходилось расстреливать лошадь, которая вполне могла дойти до наших укреплений и нанести непоправимый ущерб.
– А как хоронили мертвых?
– Во-первых, никого никогда не оставляли на поле боя, даже когда в мае 1985 года проводили большую операцию, в которой погибли 19 пограничников. Кстати, среди прошедших специальный отбор пограничников за десять лет войны в Афганистане дезертиров и трусов не было. После прощания с сослуживцами наших погибших в цинковых гробах отправляли в Союз. Если лицо воина было не изуродовано, в гробу вырезали специальное окошко. А вот афганцы хоронили своих по-особенному. На кладбище в Нихаль-Шани мы видели, как это происходит: вырывают небольшую могилу со ступенькой, на которую садят усопшего с чалмой на голове. Когда могилу засыпают, то от макушки покойного до поверхности остается всего около 30 сантиметров. Сверху место погребения афганцы засыпают песком с глиной и укладывают битую фарфоровую посуду. Если над могилой есть палка с зеленой шелковой лентой, значит, за погибшего мстят. Такие обычаи.
– Говорят, наши солдаты гибли не только от рук душманов?
– Даже во время крупномасштабных учений допускаются потери личного состава до пяти процентов. В Афганистане же, бывало, гибли по глупости или из-за несчастных случаев. Скажем, на моих глазах погиб парень, которого раздавило перевернувшимся на перевале бронетранспортером. Сапер Сергей Ларин из Рязани разминировал более двадцати мин, а смерть его настигла в августе 1986 года в доме, где оказались ХАДовцы – афганская спецслужба, которые поймали одного из своих, снимавшего мины за деньги – тот прижал падавшую мину, но она взорвалась, и все, кто был в доме, в том числе наш переводчик-таджик Тохир, погибли.
– Иранцы помогали моджахедам?
– В те годы Иран вел войну с Ираком, а потому иранскую границу охраняла жандармерия, а не армия. Через такой «заслон» после наших атак банды душманов проходили легко. В Иране на своих базах они получали провизию, подлечивали раны и вооружались, а затем возвращались в Афганистан.
– В Средней Азии, как известно, всегда были проблемы с водоснабжением. Столкнулись ли с этим и советские воины?
– На вертолетах нам привозили медикаменты, провиант и воду, потому что местную, из реки Герируд, пить было нельзя. Речка эта неглубокая, рыбы в ней нет, к тому же вода насыщена марганцем и цвет у нее красноватый. Многие в жару пили много воды, от чего опухали. С продуктами проблем не было. Но пришлось попробовать и змей, и черепах, которых в тех краях в изобилии. Иногда удавалось добыть дикобраза. Близко к ним не подойдешь – ошибочно считали, что они стреляют своими иглами. Так что «доставали» их из автомата Калашникова на расстоянии.
В альбоме Сергея Кушнерева много фотографий из-за «речки», как говорили об Афганистане.
– Как вам удалось провезти их в Союз?
– Вывозить фотографии с места боевых действий нам действительно запрещали. Когда мы демобилизовались и были готовы к отправке в СССР, то мне с сослуживцем удалось договориться с одним из офицеров, который нас спрятал, пока не уехала основная часть бойцов. Так что мы пошли второй партией, и нас никто не проверял. А вывозили не фотографии, которые труднее спрятать, а негативы.
– На одной из фото вы с собакой. Разве в Афганистане у пограничников они были?
– Это афганская собака по кличке Яшка, прибилась к нам. Ее случайно подстрелил один из офицеров. Когда мы Яшку вылечили, она к офицерам вообще не приближалась, дружила только с солдатами, умная была.
– Кто еще из ваших сослуживцев живет в Днепропетровске?
– Очень много ребят. Только в нашем, бывшем Ленинском, районе таких трое – Сергей Гаврилов, Василий Щитник, Валерий Загребельный. А вообще, в отличие от других регионов Союза, из Днепропетровска и области воевать в Афганистан ушли тысячи парней. Славятся наши края настоящими воинами. Жаль только, что многие оттуда вернулись в гробах или инвалидами.
– Говорят, вывод войск начался с мая 1988 года. Это правда?
– Правда. Но первые части, скажем, зенитные, танковые начали покидать Афганистан еще в 1985–1986 годах. Повезло кому-то. Нам же, пограничникам, пришлось исполнять свой интернациональный долг до законного дембеля.
Олег КЛИМОВ.
Фото автора и фото из личного архива Сергея КУШНЕРЕВА.