Тогда всем казалось, что самое страшное позади: больше не будет, стрельбы, смертей, родители не будут терять своих детей. Но вскоре оказалось, что Афганистан не остался там, «за речкой», а пришел вместе с ними в мирную жизнь. Звание «афганец» останется с теми, кто прошел через ту войну, навсегда. А закаленный в боях характер придется применять уже в другой борьбе – с равнодушием общества, чиновников. Воевать придется за свои права, буквально «выгрызая» соблюдение прав, прописанных в законах.
Еще на войне они поняли непреложную истину: всегда легче преодолевать трудности, если рядом плечо товарища. Будь то хоть война, хоть затишье между боями, хоть мирная жизнь. Потому и начали ветераны группироваться, создавать ветеранские объединения, чтобы выстоять уже в другой, казалось бы, мирной, жизни. Был создан Украинский Союз ветеранов Афганистана (воинов-интернационалистов), который объединил не только «афганцев», но и участников боевых действий на территории других государств и членов их семей.
Организация создавалась уже в мирное время, для решения мирных задач. И уж точно никто из ветеранов не думал о том, что однажды война снова вторгнется в их жизнь. Что снова будут погибать боевые товарищи, а украинские города и села будут встречать похоронки и провожать в последний путь «двухсотых».
Сегодня жизнь Союза тесно переплетена решением мирных задач и проблем, которые принесла в наше общество война. О том, как и чем сегодня живет «афганское» братство, мы поговорили с председателем УСВА Сергеем Васильевичем Червонописким.
-- Сергей Васильевич, какое место в вашей жизни занимает Афганская война?
– Можно сказать много красивых слов, но это «рубикон» между мирной жизнью и... Ну для меня лично. Это война, потом увечье и совсем другая жизнь. Совсем другая. Принципиально другая. Если раньше я просто жил, то теперь нужно было бороться за жизнь. Заново учиться ходить, заново пробивать свою дорогу в жизни: кем быть, чем заниматься. Совсем другие подходы. Я ведь стал инвалидом первой группы после того, как был блестящим гвардейским офицером с серьезными перспективами военной карьеры,был награжден двумя орденами Красной Звезды. И тут оказаться инвалидом первой группы… В 25 лет начинать жизнь «с нуля» – безусловно, это тяжело.
А с другой стороны, как никто другой, я понимал ребят, которые возвращались с войны. И мы сначала совершенно по-дружески группировались. Потом я понял, что нужно создавать что-то. Впервые это осознал, когда меня несли на носилках на протезирование на завод, и лифтер потребовал "рупчик" за то, чтобы мне вызвать лифт. Я тогда подумал, что если бы моя рота была со мной, то от этого клоповника камня на камне не оставили бы. Собственно, первые мысли тогда и появились о создании организации, чтобы не допускать такого к нам отношения и вместе бороться с этим скотством.
– Изобретенная чиновниками фраза «Мы вас туда не посылали» стала притчей. Вам ее тоже приходилось слышать?
– В этом плане не буду Бога гневить. В большинстве случаев мне попадались хорошие люди. И вот как раз огромную роль в моей судьбе сыграл первый секретарь Черкасского горкома партии Владимир Григорьевич Сокоренко. Тогда бюро горкома приняло решение о выделении мне квартиры. Хотя мне полагалась однокомнатная, мне выделили трехкомнатную. Даже военком говорил, что, мол, ему положена однокомнатная, но пусть хлопцу будет перспектива. Это показатель, как говорится. А мы ведь с Владимиром Григорьевичем не были даже знакомы. Позже уже познакомились. И предложили мне идти на работу в горком комсомола. То есть появились серьезные перспективы в жизни: чем заниматься, что делать.
– В этот момент вы начали собирать вокруг себя ребят-«афганцев»?
– В военкомате знали уже обо мне, и когда ребята возвращались из Афганистана, им говорили: «Там, в комсомоле, сидит ваш, обращайтесь к нему». И хлопцы начали потихоньку приходить ко мне, начали группироваться.
В1983 году мы с женой вдвоем пришли на кладбище в Черкассах, узнали, где похоронены «афганцы», и туда 9 мая принесли цветы. Там были уже родственники и так смотрели…А мы вдвоем были. На следующий год нас уже человек пять было. А сейчас в Черкассах традиция – 9 мая сотни людей приходят на могилы погибших в Афганистане. То есть появление этой традиции обусловлено не командой сверху, а велением сердца.
– А вам приходилось тогда вытягивать ребят, которые были морально сломлены войной и не могли адаптироваться к мирной жизни?
– Конечно. Тем, кто начинал хандрить, мы говорили: «Идите к семьям погибших, поклейте окна, помойте полы». К примеру, родители Лени Басиса. Он был единственным ребенком в семье. Отец у него – инвалид второй группы, мать – инвалид первой группы. Его в Афганистан направили, и он погиб.
– Как же его туда могли отправить?
– Конечно, идиоты были. Это вопрос к военкомату: как можно единственного сына, у которого родители инвалиды, направлять на войну. Им же ежедневно помощь нужна, они не могли даже по квартире ходить. И мы гоняли ребят, чтобы им помогали. Потом за заводскими организациями закрепили семьи погибших. Тогда все молодые были. Потом некоторые пить начали…
– То есть, не всем удалось выбраться из этой ситуации? Как вы с этим справились?
– Увы, не всем. У меня, когда вернулся из Афганистана и увидел, как все здесь ходят, улыбаются, развлекаются, нервный срыв произошел. Честно говорю: напился, на людей кидался. Это в Белоруссии было. Я заехал туда, когда возвращался из Афганистана. Просто был у меня нервный срыв. «Как вы ходите, улыбаетесь, а там пацаны гибнут». Народ не знал тогда ничего о войне «за речкой». Это же был 1980 год. Хорошо, что никто не стал обострять ситуацию. Сотрудники милиции старались спокойно поговорить. С пониманием все относились.
– Вам не запрещали говорить о том, что вы были в Афганистане?
– Нет. Негласно, конечно, мы и сами понимали, что не стоит особо распространяться. Да тогда же запретили писать на могильных памятниках, что погиб в Афганистане. И этот запрет действовал до 1986 года. Это потом опомнились, стали нас приглашать в президиумы органов власти. А вообще-то интересные стадии в нашей судьбе: сначала замалчивание, потом начали хвалить, в президиумы сажать, потом перестройка и нас начали демократы поливать грязью. Потом мы, вроде, восстановили в Украине отношение, теперь опять нас хотят сделать врагами, в том числе в этом плане старается нынешнее руководство страны. А мы были солдатами, которые выполняли свой долг. И самое главное – на нас натравливают участников АТО, наших братьев, которых мы всячески поддерживаем. Это, конечно, самый жуткий удар от нынешней власти. Увы, они постоянно занимаются стравливанием разных групп населения друг против друга: по религиозному, языковому признаку.
– Вы следите за жизнью в Афганистане?
– Конечно.
– Как изменилась страна за 30 лет, с того момента, когда наши войска ушли?
– Вы знаете, приезжают оттуда наши ребята, они там не по военным вопросам были, а по бизнесу. Они рассказывали о поездках, показывали фотографии. Фактически не изменилось там ничего. Как оно было, так и есть. Командуют старейшины, кланы, наркобароны. То есть страна в состоянии постоянной гражданской войны. К сожалению, потому что все-таки хорошее отношение к афганскому народу у нас было.
А с другой стороны, как бы там ни было, но мы о себе оставили хорошую память. Да, мы там много «наследили», много крови пролили, но, тем не менее, когда говоришь, что ты «шурави», тебя везде принимают с восторгом и уважением. Потому что мы были нормальными солдатами. Мы достойно себя проявили. Не было с нашей стороны целенаправленных карательных действий. Все-таки мы, слава Богу, проклятия афганского народа не заработали.
– Тогда возникает вопрос: нужно ли было выводить войска из Афганистана? Ведь непонятно, зачем было вводить войска и какой в итоге должен быть результат такого шага, сделанного в 1979 году?
– Дело в том, что опять мы плохо знаем свою историю. Когда войска ушли, там пять лет была власть Наджибуллы. Они без наших войск, без нашей помощи прекрасно держались. К сожалению, Ельцин потом запретил солярку завозить, афганская армия обездвижилась. Если бы у них была наша поддержка, то власть Наджибуллы сохранилась бы до сих пор. Это также, как в Югославии: если бы оставался Советский Союз, то Югославию не разбомбили бы. Так жеи с Афганистаном. Если бы был Советский Союз, ничего там никакие талибы не захватили бы. Поэтому есть логические объяснения всему. Советский Союз оставил за собой нормальную боеспособную армию, нормальное государство. Мы не убежали, нас не выперли оттуда.
Складывается такое же ощущение по отношению к американцам, которые ввели войска в Афганистан в 2001 году. Недавно Дональд Трамп объявил, что США выводит свои войска из Афганистана. Пока что это только заявления, а война там продолжается. В итоге получается, что США оказались в такой же ситуации.
– Сергей Васильевич можете ли сравнить действия советской и американской армий в Афганистане?
– Американцев не уважают, потому что они с неба бомбами кидаются, сидят на своих базах. Где-то выскочили, где-то убили, где-то кого-то подкупили. У них своя тактика, у нас своя была. Мы стояли на блокпостах, ходили в горы. Американцы никуда не ходят и почему-то гибнут. Мне жалко этих парней.
Когда был в командировке в Штатах, я посетил музей морской пехоты и встретился там с ребятами – американскими ветеранами Афганской войны. Были среди них и инвалиды на колясках. Я подошел, представился, сказал, что вы ветераны афганской войны американской армии, а я вот ветеран Афганистана советской армии. Это была фантастическая встреча.
– Общались по-английски?
– Там был наш переводчик – помощник военного атташе. Да и в целом несложно было найти общий язык. Солдат солдата всегда поймет. Поэтому, считаю, это была моя удача пообщаться с американцами, которые прошли Афганистан.
Один паренек меня поразил вообще. Такой симпатяга, крепкий, без обеих ног и без левой руки. Он на коляске был. Я рассказывал про себя, говорю: «Смотри, вот я тоже получил там увечья, но не сдался, нашел себя и даже приехал сюда". Он с таким восторгом смотрел на меня.
– Какое отношение государства и общества к американским и украинским ветеранам войны?
– Я как раз ездил изучать опыт работы министерства. В госпиталях побывал, где лежат раненые. Что говорить, если только на один штат Техас 46 реабилитационных центров. Бюджет только министерства по делам ветеранов США составляет сто бюджетов Украины.
– А если взять 30 лет, прошедших после окончания войны в Афганистане, что Украина, как государство, сделала для решения ветеранских вопросов?
– Скажу так: Украина все эти годы была флагманом по решению ветеранских вопросов. Благодаря действиям Украинского Союза ветеранов Афганистана было сделано очень много. Такого закона по правам ветеранов боевых действий, как у нас, не было ни в одной стране на постсоветском пространстве. Мы реально были самой авторитетной организацией.
В то время, когда россияне еще даже не думали ни о чем. Более того, скажу, когда Борис Всеволодович Громов возглавил организацию «Боевое братство», он приехал сюда, в Украину, встречался с Кучмой, я был свидетелем этого разговора. И когда Леонид Данилович спросил: «А какова цель вашего приезда?» Он говорит: «Я приехал у Сергея поучиться». Это была такая гордость – услышать оценку наших заслуг из уст такого человека.
Два года назад я ездил в Москву. Там был съезд ветеранских организаций СНГ, и я решил, что нужно съездить, увидеть людей, себя показать. Я, опять-таки, увидел совершенно незыблемый авторитет Украины. Это при том, что сильно охладились отношения с российскими организациями, потому что их там три больших и куча маленьких. С остальными нормально. Грузины – вообще друзья. Как сказал их руководитель: «Мы, грузины, вас, украинцев, лучше всех понимаем».
– Как в целом изменилась организация с момента ее создания?
– Меняются конечно, взгляды, подходы к работе. Но вы и по себе судите, каким вы были в юности, и каким стали сейчас. И мы тоже стали другими, потому что 30 лет назад мне, к примеру, было 30, а сейчас уже 60. Но дружба, взаимовыручка остались.
Я из машины не выходил, ездил по всей Украине, помогал создавать организации УСВА. У нас в каждом районе, городе есть организации, 26 областных. Мы фактически без помощи государства, только благодаря авторитету «афганских» организаций на местах создали первички по всей стране.
К сожалению, наши ряды редеют – очень много ребят уходять из жизни. На днях я был в Обухове. Там из города один человек погиб наАфганской войне, а после войны 29 ветеранов-«афганцев» были похоронены. Это с учетом, что средний возраст наших ветеранов – чуть больше 50 лет. В Харьковской области 250 погибло на войне, 5000 похоронили уже после войны. Это все последствия ран, контузий, стрессов.
Безусловно людям нужна реабилитация и поддержка. Но пока мы от нынешней власти не получили ничего. Для того, чтобы была нормальная психологическая реабилитация, нужно создать нормальные условия жизни. Если сравнить даже с теми же США, там создано все, чтобы человек мог трудиться, мог зарабатывать. Плюс ко всему мы ведем переговоры с нормальными организациями участников АТО, чтобы их тоже привлекать в наши ряды. Но подчеркиваю: с нормальными организациями, а не с теми, основная задача которых – выбить бюджетное финансирование.
– Какое отношение общества к ветеранам?
– В обществе много нормальних людей. А то, что нас пытаются очернить, то это все политическая коньюнктура. Безусловно, придет отрезвление. Ведь есть нормальные, вечные ценности. Слава Богу, нам удалось с помощью общества выполнить клятву, которую мы давали, провожая наших «двухсотых»: открыты за средства УСВА более 500 памятников в честь погибших побратимов, а также почти на всех школах страны, где учились погибшие – мемориальные доски. В Харьковской области в память о 250 погибших на школах установлены мемориальные доски. К сожалению, они уже совместные – и памяти погибших в АТО.
– Знаю что УСВА ведет работу по поиску пропавших без вести во время Афганской войны.
– У нас собран полностью банк данных ДНК о наших ребятах, которые без вести пропали. Собираем постоянно информацию по этим всем вопросам. Но, к сожалению, в последнее время мы активнее занимались нашими пленными. Пленными уже этой войны, которая ведется на востоке Украины. Мы вернули десятки «двухсотых» домой.
– Сколько «афганцев» погибло в АТО?
– Недавно мы в нашем «афганском» храме торжественно открыли стелу памяти наших товарищей, погибших на Донбассе, на ней имена 18 ветеранов Афганской войны и 2 миротворцев.
Мы надеялись, что к старости будет полегче, поспокойнее. Можно будет карасей ловить на тихой речке. К сожалению – не получается. Приходится бороться и за социальные права, и участвовать в волонтерской работе, в патриотическом воспитании молодежи. Союз в прошлом году провел ряд многочисленных акций, направленных на защиту прав и свобод ветеранов войны, семей погибших воинов. Приходится бороться. Кое-чего добились, кое-чего будем добиваться.
– Власть выполнила ваши требования?
– Пока, на данный момент, достижение уже то, что мы остановили ухудшение ситуации.
– Вроде отмены льгот?
– Эта власть очень хитрая в отличие от предыдущей, которая напрямую пыталась все урезать. Эти давят тарифами, монетизацией, мол, мы вам вместо льгот будем по сто гривен каждый месяц доплачивать. А куда ж те сто гривен с такими ценами и тарифами? К сожалению, не удалось нам добиться поддержки для семей погибших и умерших ветеранов войны. Нынешняя власть полностью отрицательно относится к этой категории.
– Почему?
– Прорехи воспитания за 30 лет. Вырастили таких людей, у которых очень мало святого. В каждом глазу по доллару – и больше ничего. Начиная от первых лиц государства.
А вообще, конечно, наша задача – помочь как-то нашей стране выжить, не развалиться. Планируем идти на выборы – избираться на всех уровнях, чтобы оставить нашим детям, внукам процветающую Украину, а не то, до чего нынешняя власть довела нашу страну. Хотя я лично не люблю политику – это грязное гнилое дело, но власть нас толкает идти в политику, бороться за свои права. Чтобы мы не через митинги требовали соблюдения наших прав, а проводить законодательные инициативы. Чтобы не просто добиться принятия определенных законов, а добиться, чтобы они действовали.
По заданию пресс-службы УСВА беседовал
Евгений ЛЕВЧЕНКО.
Евгений ЛЕВЧЕНКО.